Сколько длится звук, исчезая?.. Сколько длится память, исчезая?.. Они – лишь импульсы, дрожащие, истончающиеся, иссякающие в черноте. Я вернусь туда ещё более больным и более пустым, вернусь и не почувствую ничего.
– Если музыка – это язык образов, то Шнитке – это шизоидный ромб, Шёнберг – текст из одних подлежащих, Лео Брауэр – средневековые крепости в полях, – рассуждал Темо.
– А кто Моррисон? – уточнила Ника.
– Возможно, Моррисон – это природа? – отозвался Марк.
Ника перемела к Темо. Они в полголоса вели беседу. Она громко рассмеялась и на секунду с улыбкой оперлась лбом на плечо Темо. Вот это да! Сукин сын, нашел ключик!
Марк кинул взгляд на Фила. Тот не обратил внимания. Горьковатая ревность мгновенно перебила послевкусие косяка, с которым не могли справиться три бокала красного. Быть может, ВСЕ ЭТО БЫЛО НУЖНО ТОЛЬКО ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ НИКА ПОЗНАКОМИЛАСЬ С ТЕМО? – прорезалось в омраченном уме Марка.
– Дамы и господа, я приглашаю на сцену «Guns’n’Roses», – гнусавым голосом конферансье огласил Темо и переключил трек.
– Просим! – подхватила Ника и захлопала ладошкой по ноге. – Мы достаточно разогреты для рока! Пушки и розы! Пушкин и розé? Нагружай!
– Белые розы, белые розы… блин, а как будет по-английски «неприкрыты шипы»? – спросила Ника.
– Rose is a rose is a rose is a rose, – тихо произнес Марк.
– Uncovered sheep’s/ships? Разоблаченные овцы или раскрытые корабли? – заблеял Филипп, передразнивая ее. Ника не выдержала и прыгнула, чтобы наподдать ему. Они вместе повалились на пол. Фил крепко обнял ее и загрыз в шею, от чего она довольненько завизжала.
Темо равнодушно перекинулся взглядом с Марком. Его верхняя губа изогнулась.
После мягкого психоделического рока композиция звучала грязно. А может быть гости готовы к модальному джазу? Не попробовать ли тихонько подстелить.
– Я всегда был убеждён, что секс – это самое глубокое духовное переживание, которое дано людям, – произнес Марк, глядя на то, как Филипп и Ника катаются по полу как по ромашковому полю.
– А сейчас?
– А сейчас мне кажется, совместное музицирование – глубже. Оно требует подготовки, работы. Музицирование как бы подальше от физиологии, повыше. Если бы меня спросили, следующий миллион лет ты хочешь непрерывно трахаться или импровизировать, я бы выбрал музыку.
Марк дотянулся до прохладных клавиш лэптопа. Зазвучала композиция с одной из поздних пластинок Кейта Джарретта – «Last Dance». Джаррет играл здесь в нетипичной манере. Он лаконичен, нетороплив, словно застенчивый подросток в незнакомой компании. В его фразировках много воздуха, благодаря чему больше работает то, чего он не договаривает чем то, что он говорит.
– Потеря близкого человека – тоже сильнейший духовный опыт, – сказал Темо. – Разве нет?
Многие музыканты на протяжении карьеры развиваются от простого к сложному. И где-