Лицо Темо скривилось. При чем здесь игры?
– Чувак, твоя проблема в том, что ты – геймер предыдущего поколения, – произнес он, казалось бы, очевидный ответ. – Закрываешь глаза и видишь, как на тебя прёт босс из «Zero Tolerance» под жуткую, повторяющуюся музыку.?
Ника подняла вверх руку с бокалом и изобразила обход шеста. Я помню только: «Thank you Mario, but your princess is in another castle!» – сказала она с плохим акцентом. Ага, английского не знает.
Трек закончился. Ника рухнула в объятия Фила. Он едва успел подставить руки.
Небо задерживало отдачу вкуса. Нотки подвяленных сухофруктов, слив, древесной коры. В краешках скул – остаточный кожистый привкус виноградной косточки. А вот это будет поинтереснее, надо не забыть сфотографировать этикетку. Марк повернул бутылку к себе. Крестьянские натруженные руки собирают спелые гроздья в деревянные тележки. В какой стране, в каких интерьерах, кем и по какому поводу будет открыта эта бутылка? Виноград – великий путешественник.
Как и грибы.
– Да-да, – эмоционально отозвалась Ника. – Раньше мне казалось нелепым, что в греческой мифологии есть бог виноделия. Зачем нужен целый бог для одного продукта? Для ягоды?!
– Теперь ты поняла то, что греки понимали пять тысяч лет назад?
– Теперь я поняла.
Полутьма в комнате перестраивалась в преломлениях уличных бликов. В какой-то момент стало совсем темно. А когда проблеск снова облил стену, Марк увидел глаза Темо, устремленные на Веронику.
– У человека неизбежно происходит фиксация на каких-то вещах, – настаивал Марк. – Это свойственно каждому. Просто у художников и режиссеров – это очевидно и на виду! Например, вы замечали, что во многих фильмах Феллини присутствуют лошади.? Мертвые лошади на пляже, цирковые лошади, детские лошадки. Будто бы он проиграл пари и не может этого не показать их в каждом фильме!
Он соединил большой палец и мизинец, и потирал их, как жуки потирают свои лапки.
– У Линча – это черный кофе, – продолжал Марк. – Вечно повторяющийся эпизод, как один из персонажей заказывает кофе и выплевывает его на белую салфетку, пьет и морщится и так далее. Что он хочет этим сказать, что?
– Джон Ли Хукер и цветные носки. Подходит? – вставил Темо.
– Далее. У Дали – костыли, выдвижные ящики… С художниками вообще легко. Все они всю жизнь рисуют одно и тоже – море, лес, натюрморты, одно и тоже.
Человек ограничен, только и всего. Он находит что-то и тиражирует это, вот и всё, размышляла Ника. Шлифовать – да, преодолевать – нет.
Ника играла плечами под мягкий вайб, вываливающихся из колонок трещоток и труб. Плечи – это оружие. Хотя и не такое опасное, как ноги.
– Лучше скажи мне, почему евреи так безвкусно одеваются? Я раньше думала, это стереотип, а теперь думаю: это национальная черта.
В паузе между треками ушастый Темо расслышал,