Алиса медленно открыла большие глаза, имевшие все то же апатичное выражение. Ее взгляд не выражал ни малейшего интереса, и она явно не помнила ни лица, ни имени представленного ей человека. Баронесса Ласберг, напротив, явно удивилась. Только Вольфганг Эльмгорст, ничего больше? Те, кто не обладал титулами и чинами, обычно не появлялись в доме Нордгейма. Должно быть, этот молодой человек представлял собой что-то исключительное, если Нордгейм вводил его в свое общество! Тем не менее она ответила на глубокий поклон инженера холодно и сдержанно.
– Я не могу рассчитывать на то, что фрейлейн Нордгейм помнит меня, – сказал Вольфганг, подходя ближе. – Наша встреча была слишком мимолетна. Тем более благодарен я господину Нордгейму за то, что он представил меня. Однако я боюсь… надеюсь, фрейлейн, вы здоровы?
– Немного устала с дороги, – ответил Нордгейм за дочь. – Как ты себя чувствуешь сегодня, Алиса?
– Очень плохо, папа, – ответила девушка.
– Жара в этой узкой долине невыносима, – вмешалась баронесса. – Такая духота плохо действует на нервы Алисы. Боюсь, что она не выдержит здесь.
– Но врачи специально послали ее в Гейльборн, мы должны, по крайней мере, подождать результатов, – сказал Нордгейм тоном, в котором слышалось скорее нетерпение, чем забота.
Алиса ничего не сказала, и вообще, короткий ответ, кажется, исчерпал всю ее охоту разговаривать, она предоставила это отцу и баронессе.
Эльмгорст принимал в разговоре сначала лишь скромное участие, но затем незаметно завладел им, и нельзя было не признать, что он умеет привлечь внимание слушателей. Это были не обычные рассуждения о погоде и окрестностях; он говорил о вещах, довольно далеких от круга дамских интересов – о предстоящей постройке горной железной дороги. Он описывал величаво вздымающуюся гору Волькенштейн, зияющее ущелье, через которое предполагалось перекинуть мост, горные потоки и дорогу, которая пройдет через скалы и леса, долины и пропасти. Здесь не было технических подробностей; нет, ряд великолепных красочных картин, дающих живое представление о колоссальном предприятии, развертывался перед глазами слушателей, и инженеру в самом деле удалось заинтересовать их. Баронесса стала на градус теплее, она даже задала несколько вопросов, Алиса тоже слушала, и по временам ее взгляд почти с удивлением обращался на говорящего.
Нордгейм тоже был удивлен красноречием своего протеже. Он знал, что молодой человек имеет скромное происхождение и практически не бывает в обществе, а между тем Эльмгорст держал себя в салоне при дамах так непринужденно и уверенно, точно с юности привык к такой обстановке. В его обращении не проскальзывало и следа навязчивости – он умел оставаться в границах, требуемых первым визитом.
Разговор был в полном разгаре, когда вдруг появившийся лакей доложил со смущенной миной:
– Господин, называющий себя бароном Тургау, желает…
– Желает