– Ну и ну, – заметил Джейми, – какая щедрость.
После чего замолчал и не проронил ни слова, пока они не добрались до места.
Джейми зашел в детскую. Фергюс лежал в удобной постели, придвинутой к окну, с закрытыми глазами, и пушистые ресницы отбрасывали на худые щеки тень. Неподвижное лицо выглядело совершенно иначе. Чуть горбатый нос и широкий подвижный рот придавали облику аристократический вид: становилось понятно, какая подлинно мужская красота вскоре придет на смену полудетскому обаянию.
Джейми подошел к кровати, и темные ресницы немедленно взметнулись.
– Милорд, – прошептал Фергюс и слегка улыбнулся, отчего лицо сразу приобрело обычный вид. – С вами все в порядке?
– Бог мой, парень, как мне жаль!
Джейми опустился у кровати на колени. На тонкое запястье, лежавшее поверх пледа, замотанное бинтом и заканчивающееся обрубком, смотреть было тягостно, но он заставил себя приобнять раненого за плечи и нежно потрепать по темной голове.
– Не очень больно? – спросил он.
– Нет, милорд, – ответил Фергюс, и хотя тут же скривился из-за резкой боли, усмехнулся и повторил: – Не то чтобы очень. Тем более что мадам не скупится на виски.
На столике возле кровати стоял полный стакан, от которого отпили всего лишь глоток-другой. Фергюс вырос на французском вине и не жаловал виски.
– Мне жаль, – повторил Джейми.
Он не мог сказать ничего другого. Почувствовав комок в горле, Джейми торопливо опустил глаза: он прекрасно понимал, что вид его слез Фергюса лишь опечалит.
– Да не переживайте, милорд. – В голосе парнишки послышалось былое лукавство. – Вообще-то, мне повезло.
Джейми сглотнул и ответил:
– Да, ты жив, слава богу.
– Не только, милорд!
Подняв глаза на Фергюса, Джейми обнаружил, что тот чуть улыбается.
– Разве не помните нашего уговора, милорд?
– Какого?
– Когда вы взяли меня в Париже на службу. Вы тогда сказали, что если меня арестуют и казнят, то будете год оплачивать по мне заупокойные.
Оставшейся рукой мальчишка потянулся к шее, за выщербленным зеленым медальоном – образком покровителя воров святого Дисмаса.
– А если я лишусь уха или руки, находясь у вас на службе…
– Я буду поддерживать тебя всю оставшуюся жизнь.
Джейми не знал, плакать или смеяться, и ограничился тем, что погладил руку, неподвижно лежавшую поверх пледа.
– Да, конечно, помню. Можешь на меня положиться, я сдержу слово.
– Я всегда полагался на вас, милорд, – заверил Фергюс.
Раненый, очевидно, утомился: щеки побледнели еще больше, черная шевелюра опустилась на подушку.
– Видите, как мне повезло, – пробормотал он с прежней улыбкой. – Единственный удар вмиг превратил меня в джентльмена, имеющего право на вечную праздность. Разве не удача?
У