Консульский отдел российского посольства находился на улице Хоакин Коста, 57 возле площади Република Архентина и одноимённой станции метро 6 линии. Поблизости там имелось также посольство Республики Кот-Д’Ивуар.
В российском консульстве позвонить нам разрешили. Однако, поскольку заплатить мы не могли, в залог пришлось оставить паспорт. Паспорт оставили мой, а вместо него консульство выдало мне заверенную ксерокопию.
Впрочем, до знакомого мы почему-то так и не дозвонились, причём почему – так навсегда и осталось для нас тайной.
…А свой паспорт я получил обратно только через год. Персонал консульства к тому времени полностью сменился. Новый вице-консул отцепил от обложки побуревший от времени листок с надписью «Выдать при уплате 1.000 песет» и, не требуя денег, вернул мне паспорт.
Тяжёлые времена. Тогда мы вообще много чего ещё не знали. Не знали мы о существовании множества бесплатных столовых, о ночлежках, да и о том, что можно продавать благотворительные газеты и таким образом зарабатывать какие-то, но деньги.
И поэтому когда мы солнечным февральским утром навсегда покинули постоялый двор и начали слоняться по Мадриду со всеми своими вещами – у меня была наплечная сумка, а у Шосса – рюкзак, – нам стало невесело.
К вечеру, изрядно утомившись, мы обосновались на вокзале Аточа. Туалеты там бесплатные, можно умыться, попить воды… Глядя на стоявшие у перронов поезда, я объяснял Шоссу, что железнодорожная колея в Испании – 1668 мм – шире, чем в других странах Европы, а вот скоростную линию Мадрид – Севилья построили уже со стандартной стефенсоновской шириной колеи, то есть 1435 мм; Шосс, в свою очередь, объяснял мне, что эти новые скоростные поезда – ТЖВ – сделаны во Франции. Кроме этого, мы читали книги Станислава Лема и беседовали о том, как будет хорошо, когда нам придёт перевод, и в какие бары мы тогда пойдём.
Последний поезд, на Барселону, уходил с Аточи в 100. Но ещё задолго до полуночи вокзал стал пустеть, закрылись бары и магазины, и сегуры4 предупредили нас, что мы должны покинуть вокзал, так как он до утра закрывается. Когда мы сказали, что нам негде ночевать, они только пожали плечами.
Уставшие после дневных блужданий по городу и голодные, ибо последние деньги истратили ещё днём на пиво и пататас фритас, ночь мы провели под мелким дождём на улице.
О чём мы думали тогда, оказавшись впервые в жизни ночью на улице Мадрида без денег? Вероятно, мы надеялись, что эта неуютная и неприятная ночь будет первой и последней, что деньги нам всё-таки пришлют, и мы вновь будем жить в тепле под крышей, отыскав какое-нибудь ещё более дешёвое, чем постоялый двор «Сан Блас», пристанище, что будем экономить каждые сто песет, а в бар пойдём теперь уж только тогда, когда найдём себе работу… и так далее.
Ну, а если денег не пришлют вовсе никогда, как и оказалось впоследствии? Об этом