В другой раз, войдя утром в салон, я увидел, что Гога сидит там неподвижно и в полном одиночестве, а перед ним на столе лежит только какая-то большая и массивная никелированная ложка.
– Гога! – сказал я. – А это-то тебе зачем?
– Э-э… – сказал Гога. – Героин делать.
Так делать. Русские слова Гога иногда забывал. Как-то раз он попросил у Шосса рубашку, и он ему дал. Вечером Шосс увидел, что рубашка висит у него на кровати ненадёванная, но выглаженная.
– Гога, – сказал Шосс, – ты же просил рубашку, а сам её не взял.
– Э-э… – сказал Гога. – Я её взял, э-э… так сделал, – Гога изобразил, как гладил рубашку утюгом), – и… э-э… на место поставил.
– А почему не надел?
– Не знаю.
После этого случая мы с Шоссом разработали целый язык, в котором абсолютное большинство слов было заменено на «так делать», сопровождаемое соответствующими жестами. К примеру, один из нас говорил другому:
– Сейчас я пойду туда, где так делают, там вода так делает, а потом я пойду туда, где так делают, и буду сначала так делать, а потом так делать.
Жесты при этом объясняли, что человек сначала пойдёт в душ (то есть в то место, где моются и где сверху течёт вода), а потом в салон, где едят и смотрят телевизор, чем и будет заниматься, после чего пойдёт спать.
Нодару, который по-русски говорил очень хорошо, так как был менее заторможенным, чем Гога, этот язык очень понравился, и он, например, спрашивал у Шосса насчёт тюбика зубной пасты:
– Шосс, у тебя есть это, с которым так делают, чтобы так делать?
При этом Нодар смеялся до упаду. Гога же смотрел на нас из своего далека как на идиотов, так как эта игра была ему непонятна.
…А вы думаете, это такой примитивный язык? Как бы не так: Шосс, фельдшер по профессии, сумел выразить на нём такое понятие, как «вегетососудистая дистония». А также он сумел передать название известного произведения «Материализм и эмпириокритицизм»!
Правда, для передачи этих понятий потребовалось больше времени, чем для выражения «тюбик зубной пасты», ну так ведь эмпириокритицизм – это вам не какой-то тюбик!
Глава 6. Альберг «Эль Парке» – III: А. М. Бедарьков и другие. «Фарола»
На сцене появляется Анатолий Михайлович Бедарьков. Робость и трепет охватывают меня при попытке хотя бы вкратце рассказать вам об А. М. Бедарькове, которого все экс-советские обитатели альберга звали просто Михалыч.
Некоторые русские именовали его также «Ленин». Эта кликуха, впрочем, распространения не получила, а самому Михалычу категорически не нравилась. Дело в том, что В. И. Ленина он никогда не называл по имени, а только разными крайне нехорошими словами, приводить которые здесь нет особой надобности. Михалыч был политик. Таковыми он считал, кроме себя самого, всего нескольких человек из многих репрессированных в Советском Союзе диссидентов, да и среди тех