– Кого сжигала? – насторожился Егор. – Умерших людей?
– Души, – уточнил Макар и тут же снова шмыгнул носом.
– Так, то души мёртвых, а ты живой, – успокоил его Егор. – Твою не тронет. И тебя не тронет тоже.
– А вдруг она и душу живого человека умела испепелять? – предположил Макар.
Никто не откликнулся на его жалостливое сопение, и он принялся за старое:
– Егор…
– Макар, – недобро перебил его именно Егор. – Ещё слово от тебя услышу, и сам тебя бабе Нюре отдам. Позову и отдам. Пусть жжёт.
– Не надо, – простонал он.
– Спи уже! – приказал Егор.
– Сплю, – уверил его Макар.
Тут Егор всё же забылся и, кажется, даже увидел сон, но запомнить его не смог, ведь спокойствие продлилось недолго.
– Яна, – снова послышался шёпот Макара.
Взбешённый невозможностью уснуть ночью в своём же доме, Егор рывком сел в постели. Он свесил ноги к полу и, ссутулившись, потёр глаза.
– Что? – шикнула в ответ Яна.
– А в саду, это где именно баба Нюра умерла? – завёл старую песню Макар. – У меня под окном, да?
– Макар, – предупреждающе протянул Егор.
– А что, если она вокруг дома сейчас ходит и в окошки заглядывает? – будто не замечая намеков друга, продолжил Макар. – Слышите, шаркает кто-то по траве? Страшно мне. Давайте…
Терпеть его нытьё сил не осталось, Егор вскочил с кровати и тут же нырнул в тёмную кухню, где секунду спустя поскользнулся и, падая, ударился плечом об умывальник.
Громыхание эмалированного блюда и звон бьющегося стекла. После наступила тишина.
– Кашевский, – несмело позвал Макар. – Ты там живой? Тебя не забрали, правда?
– Да, чтоб тебя, – выругался Егор, в раскорячку поднимаясь с пола и при этом растирая ушибленную руку.
– Меня? – обречённо выдохнул Макар, натягивая одеяло на глаза. – Кто там, Кашевский? Баба Нюра?
– Огурец, – зло шикнул Егор. – Будь он неладен!
– Какой ещё огурец? – переполошился Макар.
– Огурец Сержа, – ответил Егор и, нашарив на стене выключатель, зажёг свет. – Он на полу лежал, а я поскользнулся на нём и головой умывальник почти пробил.
– Ты сам-то цел? – забеспокоилась Яна.
– Не уверен, – поморщился он, вваливаясь в зал и осторожно ощупывая правую бровь. – Синяка под глазом мне, похоже, не избежать.
– Ну, не зря же Серж сказал, что огурцы его сестры – вырви глаз, – заулыбалась Яна.
В ту же секунду на подушку Макара приземлилось склизкое нечто, а от двери, где замер Егор, раздался злобный смех.
– Фу, фу, фу, – заверещал он, брыкаясь под одеялом, как в припадке. – Мерзость какая… Кашевский, что это?
– Мой глаз, – скрежещем голосом процедил Егор и повернул голову в сторону друга. – Где мой глаз, Макарушка?
– Убери! – завопил перепуганный Макар. – Убери от меня это!
Егор шагнул вперёд и тотчас застыл на месте.