Очнулся он вечером, когда солнце уже скрылось за лесом. Александр лежал на траве. Рядом валялась пустая бутылка. «Водка вылилась или я ее всю выпил? – Александр с отвращением отбросил бутылку в кусты и осмотрелся. Сказочно яркая, цветущая поляна вдруг показалась выцветшей, поблекшей. – Будто ей стыдно за меня. – Он последний раз обвел взглядом окружавшие поляну березки и кустики. – Обещаю вам, нет, даже клянусь, что приду сюда снова. Появлюсь совсем другим и обязательно с Галей. А пока простите меня…» Он чуть склонил голову и медленно побрел в сторону дома.
Сидевшую возле калитки маму Александр заметил еще издали, как только вышел из леса. Нина Михайловна тоже увидела его и, поднявшись со скамьи, на которой сидела, быстро пошла навстречу. Приблизившись к нему, почувствовала запах спиртного.
– Это с какой стати? На радостях? И почему без Гали? Уж не заболела ли она, перекупавшись?
– Все гораздо хуже, мама. Дай дойти до дома, там все расскажу. – Они вошли в дом, сели на кухне.
– Ну, говори, слушаю. Хотя ты, по-моему, еще не протрезвел до конца, – Нина Михайловна внимательно посмотрела на сына, сидевшего напротив за кухонным столом. – Может быть, тебе стоит проспаться? Отложим разговор?
– Сейчас я самый трезвый человек на свете. Так вот, мама, и не надо из меня делать пьяницу. А теперь о Гале. Все, нет ее больше.
– Как это нет? Что за загадки?
– Какие загадки, мама? Повторяю: нет больше нашей Гали! Увезли ее в Горький сегодня рано утром. Прилетел этот Игорь, ее жених, и увез.
– Господи! Скажи, что это неправда. Что ты, не знаю… пошутил, что ли. Ну не может этого быть, не может! – Нина Михайловна растерянно смотрела на сына, явно дожидаясь, что он признается в своей шутке. И не дождавшись, опустилась на колени перед иконой. – Господи Иисусе Христе, сыне Божьей! За что ты нас так наказал? Отнял у нас это солнышко, как же нам теперь без нее жить? Ведь, считай, родная она нам стала, – последние слова Нина Михайловна проговорила рыдая. Позже, уже лежа в кровати, куда ее уложил Александр, она пыталась расспросить его о том, как похитили Галю, но едва он начинал рассказывать, она снова начинала плакать.
Утром, опухшая от слез, она молча, не перебивая, выслушала рассказ сына. Потом, чуть заметно шевеля губами, про себя прочитала записку Гали. Погладила ее рукой и тихо проговорила:
– Бедная девочка. Ведь она даже не знает нашего адреса. Значит, и написать нам не сможет. Так хочется на нее посмотреть! А у нас