Когда очкарик принялся набрасывать схему маршрута на бумажке, дверь палаты угрожающе грохнула. Угрожающе только для напряжённого по известной причине Николая, поскольку вошедшего все встретили благожелательными возгласами. Этот бородатый старец с комичной наружностью в отделении стоков общества был, похоже, завсегдатаем. Со странными шутками и прибаутками пожилой маргинал душевно обнялся с Диогеном и прочими старожилами дна. Пройдя символический и незаметный курс лечения в Боткинской больнице, готические развалины которой конкурировали в номинации «Комфортабельность» разве что с преисподней, он спешил вернуться разгульным и никому ненужным ветром на улицы любимого города. Старец со странным потустороннем взглядом, одетый в ветхий салатовый комбинезон, направился и к интеллигенту, вглядываясь в нового постояльца.
– А-а… Ожил, покойничек! – обращаясь к Николаю, произнёс он дружелюбным голосом пугающую фразу, – Ну рад за тебя, очень рад! Я весь мир обошёл, а таких везучих не видел. Заступник-то у тебя знатный, в беде никогда не оставит. Так, что следуй смело за ним, Никола на верные пути выведет. А ещё лучше сейчас, вместе со мной из больницы выйти, пока нечисть по твою душу не пришла…
От слов сумасшедшего и без того многострадальная голова закружилась ещё сильнее, что навело на мысль о вполне уместных галлюцинациях, и Коля проигнорировал странные слова.
– Не бойтесь его, – тихо сказал интеллигент, – Это наш местный блаженный Иероним…
– Иероним? – удивлённо переспросил Николай, сторонясь навязчивого старика.
– Нет, милок, меня все Кузьмой кличут, а вот ты зовёшься чужим именем. – отвечал он сам за себя, продолжая играючи шокировать нового пациента.
Только очкарик невозмутимо продолжал свою журчащую речь, из которой следовало, что в таком тяжёлом состоянии, усложнённым отсутствием документов и денег, гостю мегаполиса лучше держаться провожатого, пусть и такого странного. Засыпающий люмпен Диоген поддержал его советы и отрекомендовал Кузьму, как большого знатока укромных уголков для бездомных, но почему-то распрощался с ним двусмысленными словами:
– До новых встреч, Иван Сусанин! Везунчик, слышь? И тебе удачи! На крайняк, возвращайся обратно к нам, болотного дна хватит на всех.
Но возвращаться и тонуть в гнусном месте, пусть и в неплохой компании, отнюдь не хотелось. На фоне общего безразличия к чужим проблемам, Николая подкупила готовность Кузьмы направить его в лабиринтах Петербурга, прикрывая пути отступления. И он последовал за этим странным человеком, предварительно сняв в убитом временем туалете ещё свежие бинты с головы. С шеи и рук, изрезанных осколками лобового стекла, Кузьма запретил снимать