Я почти не дышал, лишь переместил взгляд чуть левее, чтобы обозревать ее всю. Сквозь щель между лампой с фаянсовым абажуром и высокой стопкой потрепанных книг, которые ждали переплетчика, я ясно видел, как это тонкорукое и тонконогое существо пытается пристроить шляпку на голове, то приспуская ее на лоб, то запрокидывая на затылок. Вдруг ее прервал явившийся помощник лавочника, мой Гарун аль-Рашид и Казанова. Я впился взглядом, едва не шепча: «О Учитель! Яви свой урок!», как бы глупо это ни звучало. Но я был непроходимым романтиком, увы. Только… такие люди потом плохо кончают.
Он, невероятно преобразившийся, одетый как на свидание – в черные брюки, не по моде узковатые, простую рубашку темно-синего цвета, – подошел к своей жертве сзади. Уверенными руками опытного мужчины он ласкал ее плечи, потом наклонился, что-то прошептал на ухо, поднял ей руки. Некоторое время они стояли, застыв с поднятыми руками, он полюбовался ею и начал стягивать через голову короткий красный топик. Долго мял ее грудь, и я заметил, что он смотрит не на нее, а на себя, на свое отражение. Его голова поднята, глаза горят и широко распахнуты, пальцы действуют автоматически: скользят по нежной плоти, опускаются к ребрам, животу, – он будто скульптор, желающий придать своей работе нужную форму.
Некоторое время он так и стоял, наблюдая за собой в зеркало. Жертве наскучило, она стала слабо сопротивляться, выворачиваясь, сама стащила с себя юбку и нетерпеливым жестом указала куда-то в глубь лавки. Ей не терпелось надеть платье, она не заметила ничего опасного в глазах своего ухажера. Она хотела платье!
Но он не торопился. Держал ее за плечи, продолжая впиваться взглядом в отражение. Чертов эстет! Она была красива, даром, что худая, как жердь, загорелая, но отраженная в зеркале и стиснутая его руками – как бронзовая статуэтка. В одних трусиках, стоит и царственным жестом указывает на манекен. Не замечает! Не видит дьявольского огня в его зрачках.
Я сжимал руки с такой силой, что пробил ногтями кожу ладоней. Рядом опасно накренилась башня книг, одно неловкое движение, они упадут на серебряные блюда, и видение растает. Но теперь я не боялся чьего-то гнева, я боялся остаться ни с чем. Снова остаться голодным.
Платье он собирался надевать на нее снизу. Опытными движениями, очевидно, делая это не первый раз, уложил его на пол, расправил и помог девчонке упаковаться, как истинный портной эпохи короля-солнца. Он натягивал золотую парчу на ее худые бедра, затем вдевал руки в длинные рукава, поправлял торчащие буфы, словно нанизанные на нитку китайские фонарики. Она была очаровательна в этом наряде, истинная фаворитка королевы Екатерины, в особенности с копной каштановых волос, ниспадающих до талии.
Его руки мягко собрали ее волосы в пучок и приподняли над макушкой. Я наблюдал в зеркале за игрой паука с пойманным мотыльком. О, как я его понимал, потирая