Положение усугублялось неразрешимой проблемой: что делать с родителями Михаила, живущими вместе с ними, – больным, нетранспортабельным, разбитым параличом отцом и полусогнутой, сморщенной матерью, у которой в году было больше ночей, чем дней. Поговорить с ней не представлялось возможным, она периодически впадала в депрессию, вспоминая остальных членов семьи, расстрелянных румынами или немцами в сорок первом году. В дни очередного приступа женщина часами сидела у входа в дом, без конца раскачивалась на стуле и разговаривала с призраками, напоминающими о себе слышными только ей голосами. Временами в порывах экзальтации женщина поднимала голос почти до крика и начинала бить себя кулаками по голове и царапать лицо до крови. Дежурный врач скорой помощи сделал матери успокаивающий укол – временное решение проблемы.
Две недели перед отъездом прошли в лихорадочных сборах. Одинокая пожилая молдаванка Мирела согласилась переехать к родителям, ухаживать за стариками, пока, уверял Миша, вначале он устроится на новом месте, а потом обязательно вернется и заберет с собой родителей, через год, не больше.
Молдаванка деловито пересчитала деньги, отложенные в сберкассе плюс вырученные наличные от продажи чешских полок, кухонного комбайна и велосипеда.
– Вы не волнуйтесь, присмотрю я за вашими родителями, как за своими, – обещала Мирела, не отрываясь от тарелки с мамалыгой. – Как доберетесь, пошлите свой адрес, я вам обязательно напишу. Не забудьте вовремя деньги посылать, в Израѝле, говорят, все богатые, – не то ехидно, не то завистливо добавила женщина.
Миша не знал, что сказать на прощание отцу и матери. Своим разбитым, раздвоенным сердцем он понимал, вряд ли ему удастся еще когда-нибудь увидеть родителей.
– Я скоро вернусь и заберу вас, только на работу устроюсь, обещаю, – он старался говорить убедительным голосом. – А пока Мирела поживет с вами, деньги я оставил, на первое время хватит, постараюсь посылать… – он продолжал бормотать, посылая слова в безответную пустоту.
Такова человеческая натура: всегда легче обманывать самого себя, чем других.
Миша вышел во двор покурить, так и не поняв, слышал ли его отец, неподвижно лежавший на кровати, и мать, глядевшая в прошлое отсутствующим взглядом.
Москва. 1972 год
Анатолий Введенский
Для Анатолия Введенского беззаботная жизнь закончилась в девятнадцатый день рождения. Отца прямо из-за праздничного стола увели люди в штатском, предварительно перевернув всю квартиру в поисках денег, ценных бумаг и драгоценностей. Тогда юноша впервые услышал, что он сын «расхитителя государственной собственности». Постановлением суда Матвея Ивановича Введенского за «особо крупные хищения государственного имущества», отменив смертную казнь, этапировали на урановые рудники в Сибирь, откуда шанс вернуться живым равнялся