Тени королевского замка. Алексей Горяйнов

В тот момент, когда мои веки вновь стали сонно смыкаться, на потолке рядом с люстрой появился притененный овал, как будто какой-то барельеф. Помню, удивившись этому явлению и еще не осознавая, что это сон или явь, я стал его рассматривать. На овале, как на огромном медальоне, была изображена чья-то голова со строгим серо-зеленым лицом и завитыми, как на парике, волосами. Затем, приглядевшись, в этом лице я увидел множество лиц (знаете, как бывает наслоение кадров в фильме). Вдруг верхнее лицо стало приобретать большую выпуклость, скосило на меня подвижные живые глазки, повело покрасневшим мясистым носом, и неожиданно, о, ужас, волосы привидения стали расти! Они росли быстро, вытягиваясь в мою сторону, и вдруг превратились во множество мелких противных ручек, тянувшихся ко мне, словно шипящие змейки.

      Я вскочил в холодном поту и, сев на кровати, ошеломленно оглядывал комнату и потолок. Приведения (или что там было?) ни где не обнаружил. На соседней кровати мирно похрапывал Димыч. Сглотнув сухую слюну и выпив из графина воды, я снова лег и постарался успокоить возбужденное воображение, представив образ одной юной спортсменки из нашего лагеря, у которой были очень красивые длинные ноги, и вообще она была красавицей. Усталость, накопленная за дни соревнований, все же сказывалась, и мягкий туман сна быстро обволакивал сознание. Вдруг на потолке опять появился оживающий овал. Но теперь я разглядел, что это не ручки, а крошечные головки на безобразно длинных тончайших шеях. Приблизившись ко мне, они рассматривали мое лицо своими любопытными глазками, сотнями глаз, и серо-седые длинные космы на этих головках шевелились. Я напряг все силы, чтобы сохранить признаки спящего человека, но при этом под одеялом ущипнул себя за руку, чтобы потом, когда буду вспоминать, у меня не было бы сомнения, что это не сон.

      «Вот оно что, – дошло до меня, – вот почему Рите в этом пансионате не по себе… Значит здесь действительно по старости умирали ветераны, а, быть может, многие даже не своей смертью… и теперь их души материализуются таким образом». В ту же минуту, как только прозвучали мои мысли (а я понял, что они их именно услышали), головки закачались, взволнованно переглянулись и послушно, по велению большой головы в овале, стали втягиваться назад.

      До утра я размышлял над этим инфернальным чудом и уже не мог уснуть.

      Весь день я был сам не свой, выступил на этом этапе соревнований плохо, хотя маршрут ориентирования проходил по легкой пересеченной местности: голые холмы, овражки с ручейками, да перелески. На обратном пути в автобусе Рита сидела рядом со мной. Она сообщила, что сегодня ночует в Светиной палатке. Я взял ее ладонь в обе руки и спросил:

      – Что именно тебя в пансионате беспокоит?

      – Нет, нет, ничего, – склонила она голову.

      – Правда ничего?

      Она на миг подняла тревожные глаза и снова опустила их.

      – Рая ворочается и кричит во сне. Поэтому я плохо высыпаюсь.

      «Эге,