Интересно, сами-то Нэрол с Барлоу прикинули цифры? Небось в курсе, просто рисковать не хотят, надеются на везение. Вот почему лавры у Гаммы и всегда у нее будут, а наша Лямбда вечно ошивается в середнячках, едва наскребаем на базовый минимум. Ни то ни се, зато осторожности полные штаны. Каждому свое, сложившийся порядок расшатывать опасно – мой отец уже убедился в этом, танцуя в петле.
Ради чего вообще стоит рисковать жизнью? Трогаю обручальную ленту из волос и шелка, висящую на шее, и думаю о торчащих ребрах Эо.
К концу месяца они станут еще заметнее, и моя жена снова пойдет побираться по богатым семьям Гаммы, а я буду делать вид, что ничего не знаю. Никогда не наедаюсь досыта, хотя ем много – мне шестнадцать, я еще расту, – а Эо вечно прикидывается, что не хочет. Есть женщины, которые за жратву и цацки продаются крабам – это прозвище серой охраны из гарнизона шахты, – но моя жена не такая. Она не отдаст свое тело, даже чтобы накормить меня… или отдаст? Я бы лично пошел на все, чтобы накормить ее…
Вытянув шею, заглядываю через борт кресла в глубину штольни. Падать придется долго, дно пышет жаром буровых коронок и расплавленной породы. Мысли скачут и путаются в голове, но пальцы, словно сами по себе, уже отстегивают ремни, и я прыгаю со сканером в руке в стометровую пропасть, где поблескивают замершие щупальца агрегата. Чтобы замедлить падение, поочередно отталкиваюсь ногами от стены и вибрирующего корпуса машины, опасливо оглядываясь, нет ли поблизости гадючьего гнезда. Наконец выбрасываю руку и хватаюсь за торчащую скобу прямо над раскаленным докрасна металлом. Воздух вокруг дрожит и мерцает. Жар обжигает лицо под щитком, бьет по глазам, отдаваясь болью во всем теле. Малейшая неосторожность, и от меня не останется даже костей. Только осторожность мне ни к чему, я ловкий.
Перебирая руками скобы, медленно спускаюсь ногами вперед в узкий промежуток между щупальцами, чтобы подвести ствол сканера поближе к газовому карману. Жар становится все сильнее, воздух обжигает легкие, дышать почти невозможно. Зря я сюда полез… Голоса в наушниках орут, перебивая друг друга. Наконец, едва не задев горячий металл, подбираюсь к карману… сканер мигает, считывая показания… Что-то бурлит, в нос шибает сладковатая гарь – закипает пластик скафандра. Для проходчика этот запах означает смерть.
2
Поселок
Нанопластик скафандра не справляется с такими температурами. Внешний слой уже почти расплавился, скоро дойдет очередь и до внутреннего. Я едва замечаю, как лампочка сканера вспыхивает серебристым светом – готово. В глазах мутится. Сжавшись от страха, снова перебираю скобы, подтягиваясь вверх, подальше от убийственного жара. Что-то не пускает… зацепился ногой. К горлу подступает паника, смотрю вниз и вижу, как плавится толстая подошва сапога. Первый слой уже расплавился, второй вздулся пузырями, следующей станет моя кожа.
Усилием воли подавляю крик, рвущийся из груди. И тут я вспоминаю