II
– Кирюша, поторапливайся, нам нужно зайти в магазин, дел полно, тетради проверять надо, – Лена размахивала большой тряпочной сумкой, на дне которой по очертаниям угадывалась лежащая на дне пачка тетрадей. – Оставь этот конструктор, завтра доиграешь.
Кирилл складывал башню из разноцветных деревянных кубиков конструктора. Башня была уже почти готова, ему не хотелось бросать начатое дело. Но всё же он повиновался и, попрощавшись с воспитателем, отправился одеваться. На улице было слякотно, в лицо бил ветер, моросил мелкий дождь. Мама тянула его вперед с такой силой, что иногда он не поспевал за ее шагом и почти бежал.
– Давай быстрее! – скомандовала Лена, завидев троллейбус.
Они успели запрыгнуть на заднюю площадку и, не доехав одной остановки до дома, вышли в магазин. Кирилл не любил магазины. Мама обычно оставляла его у входа, всучив сумку. Кирилл всматривался в очереди в один, другой, третий отделы, народ, снующий от отделов к кассе, на развешанные на кафельных стенах мясного отдела красочные схемы разделки туш. Будучи совсем маленьким, он не понимал, почему это корова и свинья выглядят столь странно, лишь со временем он догадался, что это не животные, а мясо, то самое, что мама покупала завернутым в несколько листов плотной грубой бумаги. Мясо с животными ему ассоциировать было трудно, и он представлял, что так мясо выглядит, когда его делают рабочие на каком-нибудь заводе или фабрике.
Кирилл, облизываясь, поглядывал в боковой проход у входа в магазин, где помещался соковый отдел: в огромных стеклянных тубах, блестящих, слегка суженных книзу, стояли соки. Прозрачный, чуть желтоватый – виноградный, потемнее – яблочный, мутный золотистый – персиковый, темно-красный, даже ближе к черному – яблочно-вишневый. Рядом под пластиковым куполом кружились, омываясь водой, граненые стаканы. Кириллу нечего было и думать о том, чтобы попить соку, ведь на улице еще не было настолько тепло, чтобы мама ему это позволила. Просить было бесполезно. Вернее, почти бесполезно, но он всё же попросил.
– Никаких соков, Кирюш. У нас дома есть, целая банка стоит. Потерпи. Я волнуюсь за твое горло. Вчера ты кашлял, помнишь?
Конечно, про то, как он подкашливал, Кирилл уже успел позабыть. Он не обижался, по-взрослому понимая, насколько, быть может, мама права. До дома они шли долго, обходя лужи и закрывая лицо от ветра рукавами. Кирилл нес сумку, в которой была упаковка молока и кусок сыра во всё той же пресловутой оберточной бумаге. Он не любил сыр, гораздо более по душе ему была колбаса, «Докторская» или «Краковская» – колечки, аппетитно пахнущие чуть подпаленным жиром. Но с тех пор, как к Лене заглянула в гости подруга детства и в красках рассказала, как и, главное, из чего на мясокомбинате клепают столь любимую Кириллом колбасу и сосиски, в их доме эти продукты больше не появлялись. На счастье Кирилла, сосиски иногда давали в детском саду, хотя, поедая их, он всё же задумывался над