– Я всегда хотел иметь сестренку!.. Поэтому, когда стал ее хранителем, чувствовал себя самым счастливым на всем свете. А она стала для меня сестрой!.. И даже больше! Думал, проведу с нею еще много лет. А теперь меня прикрепят к другому человеку, и я никогда ее не увижу! Вам этого не понять!..
– Скорее всего, ты прав, – не сразу ответил Тодик. – Полностью понять тебя я не смогу. И Морти не сможет… А вот моя мама – она бы, наверное, поняла…
– Твоя мама?
– Она держалась почти до конца. И лишь когда гроб стали опускать, я услышал ее крик: «Не отнимайте его у меня! Подождите!» Двое мужчин держали ее – один за левую руку, другой за правую, – а она все рвалась и кричала… Хотя, если так рассудить, зачем? От меня, мертвого, все равно дома не было бы никакого проку!.. Хочешь, поплачем вместе, если тебе от этого станет легче? Я не за компанию – мне самому грустно… – Последние слова Тодик произнес дрогнувшим голосом, будто и впрямь готов был вот-вот разреветься. – Только давай недолго – она ведь мучается…
Мальчик с белыми крыльями медленно поднял голову, затем перевел взгляд с Тодика на Морти, который стоял чуть поодаль, и тихо произнес:
– Простите, чернокрылые братья! Позаботьтесь о ней…
Он опустился на колени и поцеловал девочку в лоб – по обычаю братьев-хранителей, когда они навсегда оставляют подопечного. После этого мальчик взмахнул крыльями и покинул дом, где ему нечего было больше делать. Морти шмыгнул носом и принялся как-то очень внимательно разглядывать закопченную стену, будто надеялся что-то прочитать на ней; заметив это, Тодик шагнул к товарищу и взял его за руку, но Морти резко развернулся:
– Пустое, Тодька! Ты – молодец!.. Давай уже закончим!
– Давай! Я спою ей самую лучшую песню, какую только знаю!
Тодик сложил руки крестообразно на груди, приподнялся на цыпочки и раскинул свои широкие черные крылья; еще миг – и он завис в воздухе, не поднимаясь, впрочем, высоко. Летать в комнате было не так удобно, как прежде над тайгой или степью, но Тодик уже привык к подобным мелочам и не обращал на них внимания. Через секунду раздался его звонкий голос:
Ночь ушла – приходит день,
Исчезает злая тень.
Добрым людям на земле
Не блуждать уже во мгле!
Терпеливых ждет награда,
И душа, как прежде, рада
Вслед за Господом идти
По заветному пути…
Тодик продолжал петь; он был настолько сосредоточен, что даже не смотрел на девочку. Но если бы он кинул на нее взгляд, то заметил бы, что ее дыхание мало-помалу делается более ровным и спокойным, словно не было уже ни боли, ни испуга, и вот наконец девочка улыбнулась, как улыбаются дети, когда мать укутывает их на ночь одеялом и желает добрых снов. Морти тем временем сделал движение пальцами, точно хотел зажать что-то в кулак, и тут же на его ладони возникла круглая печать, на которой была изображена Адамова голова – давний символ смерти и бесстрашия человека перед ее лицом. Печать эту Морти прижал ко лбу девочки, и вокруг ее головы появился зеленоватый ореол, видимый только Господу и его слугам;