– Значит, есть повод увидеться.
Выхожу из тачки и разминаю плечи. За целый день что-то успел подзадолбаться. Захожу в дом через дверь в гараже и натыкаюсь на радостную маму.
– Неужели, думала, уже передумал, – мама, как маленькая девчонка, повисает у меня на шее и чмокает в щеку, – голодный?
– Очень, – бреду за мамой в кухню, а тут и папа рисуется, – чем кормить будешь?
– Рыбный пирог есть, есть отбивные с ризотто.
– Ага, пойдет.
Мама шуршит в холодильнике, пока мы с батей обмениваемся рукопожатием. Передо мной появляются тарелки, только и успеваю слюну хлебать. Мама садится напротив и подпирает рукой подбородок.
– А что это ты так поздно? Вроде давно уже позвонил, что выезжаешь? – и хитро так щурится.
– А с каких пор ты меня контролируешь? Не пацан вроде уже.
Мама пожимает плечами.
– Ну мало ли, думала, встретил, может, кого-то.
Замираю с вилкой, занесенной над блюдом с мясом.
– Ма…
– Когда ты у меня уже прошлое отпустишь, Захар? – с болью в голосе.
И знает же, что рвет мне душу вот таким голосом. Рвет все, что я собирал пять лет.
– Когда прошлое сдохнет в муках, – рыкаю и швыряю вилку.
– Захар.
– Спасибо, наелся, – остервенело вытираю рот, швыряю салфетку на пол и выхожу из кухни.
На воздух. Иначе сейчас начнется паническая атака. Кажется, коридор стал намного уже, и в ушах звенит лязг металла. Авария. Отключка и суд.
Ненавижу прошлое… ненавижу, когда меня в него окунают с головой.
Твою ж…
– Надежда, – строгий голос отца, но я уже вырываюсь на свободу и делаю глубокий вдох.
Щека в месте шрама тут же начинает ныть, приходится тереть, как психу, чтобы успокоить. Вырываю из джинсов телефон, листаю контакты.
Карина – мимо… Назар – туда же… сестренка – тем более.
Юлька-пулька. И все как-то моментально успокаивается.
«Шапочка, есть чего пожрать?» – отправляю.
Тишина.
«Шапка!»
Опять гребаная тишина.
Маринует она меня, что ли? Да и я… мальчик Захар, тридцать пять годиков.
«Я же сейчас прикачу!»
«Да что тебе? Я сплю уже!»
Набираю номер. Переписки – вот совсем не мое.
– Что? – шипит змеюкой, кровь в венах подогревая. – Время видел?
– Детское ж ещё, блин. Ты чего?
Вздох и какой-то недовольный бубнеж, который внезапно веселит.
– Мне на работу завтра.
– Так и мне тоже, – отстреливаюсь.
Слышу, как на заднем плане хныкает ребенок, и внутри все морозом покрывается.
– У тебя там ребенок, что ли? – голос на двадцать градусов понижается.
– Ка-какой ребенок? – испуганно. – У тебя глюки, что ли?
– Плакал кто-то.
Шапка кашляет.
– «Спокойной ночи, малыши!» смотрела.
Меня отпускает. Всего лишь телек…
– Серьезно?
Не