– В итоге создаётся коллективный образ каждого конкретного человека! – догадался я.
– Верно, – подтвердил Иван, – и этот образ – привлекательный он или нет – ещё сильнее программирует нас на то, чтобы продолжать привычную жизнь. Мы сами перестаём ждать от себя чего-то нового.
– Это как… если весь мир начнёт считать тебя бараном, – то ты однажды заблеешь?
– Да, что-то в этом роде, – от моего, как мне казалось, весьма забавного примера Звонимиров даже не улыбнулся. – Так вот, в своё время я сумел стереть свою личную историю. А затем помог Оле сделать то же самое. С тех пор в полиции просто забыли, кто она такая.
– А как стирается эта личная история? – данная тема меня по-настоящему заинтересовала.
– Во-первых, ты избавляешься от своих слабостей – по алгоритму, который я напомню тебе в дальнейшем.
– Напомнишь? – я не понял, почему Звонимиров употребил именно это конкретное слово.
– Да, Дима, ты уже с ним знаком, – слегка улыбнулся Иван. – Просто начнёшь практиковать его более активно. А во-вторых, чтобы стереть эту самую личную историю, надо поменьше рассказывать людям о том, что ты делаешь. Нужно, чтобы для окружающих твоя жизнь стала как бы уходить в туман. Она не должна быть настолько прозрачной, как люди к этому привыкли. И тогда ты постепенно начнёшь становиться для общества непостижимым…
«Уж не собирается ли он в скором времени начать разрушение социальных сетей? – при этой мысли по моей спине побежали мурашки. – Ведь это как раз то, что цементирует наши личные истории!»
– Я не собираюсь ничего разрушать, – ответил на мои мысли Звонимиров, к чему я уже начал постепенно привыкать. – Я собираюсь дать людям выбор. И если они услышат, – а услышат нас сегодня не десять человек, как в прошлый раз, а тысячи, – то им будет из чего выбирать. Кто-то оставит и соцсети – не сомневайся в этом. Этим людям просто надоест, что их кто-то постоянно разглядывает под микроскопом, словно насекомых.
– Создатели соцсетей?
– Да.
– То есть о прежней Оле Римской – до чистки её личной истории – теперь мало кто помнит? – спросил я.
– Практически никто. Разве что у Хозяина с Матерью вечно хранятся несгораемые архивы на всех нас.
Слово «несгораемые» как-то резануло мне слух. Но в целом меня устроило то, как Иван объяснил мне причину их с Олей неуловимости. На тот момент…
– А Виктор? – вспомнил я о суровом биологе. – Он стёр свою личную историю?
– С ним дела пока что обстоят сложнее, – признался Звонимиров. – Но и с Правиным я продолжу работать. Но об этом человеке мы поговорим с тобой в другой раз.
«Отношения» Ольги с диджеем в это время стремительно развивались. Вот он снова заулыбался. Ещё