Так мы просидели несколько часов – болтали, смеялись, пели песни, а потом перешли в зал, где Муза сыграла на рояле. Больше Первого в тот день был счастлив, пожалуй, только их ребенок. Такой славный мальчик, скажу вам. Ему тогда было года четыре, не больше. И на Первого он был похож разве что овалом лица и голубыми глазами. Всё остальное мальчик унаследовал от мамы, и это хорошо. Женщина, повторюсь, была просто изумительная. Хотя какая еще женщина могла быть рядом с Первым?
Вдруг за окном раздался звук клаксона. Это приехал Строгий. Муза тут же начала собирать ребенка, не обращая на нас с Первым никакого внимания. Сказать по правде, такая перемена настроения лично мне показалась оскорбительной, и даже не столько по отношению к себе, сколько по отношению к Первому, который очень растерялся. Словно опомнившись от шока, он резко оживился и стал просить Музу посидеть еще немного, предложил позвать в гости Строгого, но бесполезно. Она собралась, взяла мальчика за руку, улыбнулась нам и была такова.
(Наклоняет голову в сторону, но тут же выпрямляется. Мне кажется, он хотел образно плюнуть на пол, выражая презрение к женщине, о которой говорил.)
И снова огромная и пустая квартира. Наверное, душа у Первого была точно такой же – большая, но пустая, с вечно гуляющими по ней сквозняками.
Мы вернулись на кухню. Первый мыл посуду и рассказывал, как они с Музой познакомились, как им замечательно было вместе. Поженились, родился сын. Но в какой-то момент Муза начала меняться. Отстраняться, замыкаться, иногда даже пропадать на целую ночь. Однажды вовсе собрала вещи и как бы между прочим сообщила: у меня другой, прости и так далее. Я, право, рассказал бы с удовольствием обо всем этом более подробно, но не вижу смысла.
Если о причинах их разлада, то вкратце дело обстояло так: Первый постоянно пропадал в театре, а свободное время тратил не на семью, а на книги, исследования души человеческой, словом, по ее мнению, витал в облаках. К тому же еще и затворник, который, несмотря на дикую популярность, совершенно ей не пользовался и практически не выходил в свет. Про деньги – вообще молчу, хотя вы уже знаете.
Что касается Строгого, то он давно смотрел на Музу. Первый даже заявил, что нисколько не удивился, когда узнал об их отношениях.
– Но она вернется, – несколько раз в течение своего рассказа повторял Первый.
Переживал ли он разрыв? Безусловно. Был ли готов изменить себе ради семейного счастья? Никогда. Он просто пережидал бурю, свято надеясь, что рано или поздно всё будет как прежде.
(Резко начинает говорить громче обычного. От неожиданности вздрагиваю.)
Да, простите, совсем не сказал ни слова про Строгого. Вернее, почему Муза ушла именно к нему. Понимаете, как бы вам сказать… Прошло уже столько лет, сам я был не раз женат, не говоря уже о мимолетных спутницах… И вот мое заключение с высоты жизненного опыта: женщины,