Волхвы вначале вполне миролюбиво отнеслись к очередной затее князя – было даже весело. Но когда добровольцев покрестили, и желающих не осталось, остальных зевак почему-то стали насильно окунать в реку. Веселья поубавилось: людей дружинники отлавливали, пинками и тычками стали загонять в Днепр. И так несколько дней. А потом ввели десятинный налог в пользу новой веры – тут уж совсем стало не до веселья. Но волхвы и тогда ещё были в недоумении и потому как-то вяло защищались сами и так же безвольно защищали веру предков. Ведь любой князь был в наступившие времена уже гораздо ближе к людям, чем волхвы и ведуны. От его власти славяне в жизни уже зависели больше, чем от своих языческих плясок и обрядов. Христианство по всему миру распространялось одинаковым способом. Вначале охмурялась элита, а потом ставился на колени народ.
Так и получилось, что на трезвую, пусть даже и не на совсем грамотную голову принять православие Русь ну никак бы не смогла.
Вот так вместе с самогонкой на Русь могла прийти и пришла ещё одна беда пострашнее пьянки – православие. И оно пришло, пришло как неизбежная кабала для наивных грешников.
– Эх, бабушка, бабушка! – прошептал с закрытыми глазами Владимир Красное Солнышко, садясь в ладью предков, на которой его по древнему обычаю отправляли к Перуну в облака вслед за пращурами. Он всё ещё надеялся, что по пути к нему удастся заглянуть самому в этот самый рай, который обещали ему попы с бабушкой вместе. Ну, то есть погулять ещё по пути… Но помер. Взял и просто помер! Ну, пришёл срок, что ж поделать…
Увы, вот так обыденно и просто ладью с мощами Владимира вначале потащили к Днепру, чтобы, как по заветам предков, сжечь и развеять пепел по ветру. Но тут попы встали с животами наперевес и развернули траурную процессию к храму. Народ взбунтовался и попёр обратно к реке. Но и попы не лыком шиты были:
– Миряне! – возопил один из самых дородных попов с неимоверным просто животом. – Доколе враг человеческий над вами изгаляться будет? Доколе?! Как можно князюшку нашего огню предавати? Тьфу на вас! Ганьба!
– Доколе… – завозмущались иноки из нескольких монастырей, переодетых в простых горожан. Но тут вмешались волхвы:
– Геть, окаянные! Больно молод ваш бог супротив нашего Перуна! Стажа у него, тьфу, никакого! К Перуну князюшку, к Перуну! Выкуси. Ганьба!
– Ну и что ж, что молодой? Вашему Перуну на покой надо, совсем уж чудесами оскудел! А у нашего всё впереди! Вот узреете – мало не покажется! В дупу всех. Ганьба!
Носилки с телом князя переходили из одних рук в другие, ещё немного и… Да-да, выронили тело. Носилки остались у попов, а тело под ногами волхвов. Начиналась драка, по-научному – противодействие властям. Один из сбитых с ног киевлян оказался нос к носу с лежащим покойником:
– Княже, ты как? – продрав глаза от пыли, поднятую беснующимися вокруг ногами, спросил горожанин.
Князь хмыкнул и вполне понятно для человека того времени