– Глянь-ка, и вправду картинки… Люди-то, люди-то как живые… А цветы-то, погодь, они ж ещё и с травушкой-муравушкой… Ты смотри, че умеют делать. А че здесь писано? Ведь не глаголицей замухрыжено.
– Ясень пень, я тут толмача повесить хотел, або он и прочесть не в силах был и не в состоянии… – разоткровенничался Путята. – Так он сказал, шо всё тайными знаками на особых дорогих древних письменах писано, не по его, мол, жалованию эти знания бывают. Потребовал по каждому лунному месяцу жалование ему удваивать… Вот тогда он и постигнет всё… премудрое по гречанским законам.
– А… по медовухе скоко этот дурак жалование захотел? – сказал Владимир, продолжая разглядывать и взвешивать в руке фолиант.
– По бочке в три дня.
– Шо? И этот дурень с торбой меня провести захотел? Ты пойми, Путята, дай им волю и шо? Шо, я тебя спрашиваю? Я это уже слышал и не раз. Вначале он, супостат, потребует дары небесные за письмена одной книги, потом будут книги на других письменах и… За всё платить грамотеям? Путята, ты вот скоко языков знаешь? – положив руку на плечо воеводы, поинтересовался Владимир.
– Как «знаешь»? – не понял Путята и растерянно посмотрел на князя.
– Ну, читать, разуметь и говорить?
– Н-у-у, три… – протяжно ответил Путята и задумался на мгновение.
– Какие? – не глядя на него, спросил Владимир и, приблизив обеими руками фолиант к своему лицу, медленно обнюхал переплет.
– Э-э-э… Ну, наш, родной, ну, свейский, от гостей из варяг, ну и хреческий так… – на пальцах посчитал Путята и посмотрел на князя, ожидая от него одобрения.
– Как так? Три и всё? – уточнил Владимир и пристально посмотрел на верного соратника.
– Ну, можа сказать, шо ещо один, так и четыре… – пожал плечами Путята и попытался объяснить: – Ну, это, шо по матушке, по батюшке, куда и как далече послать… Матерным называется потому… Потому шо по матери посылаем…
– Понял, нет? И за каждую книжку, начиная с матерного языка, он будет с меня требовать деньги? И зачем нам такие дорогие грамотеи? Ково подешевше нет? – спросил Владимир, беря фолиант под мышку.
– Не зна-аю… – почесал нос воевода, напрягая память.
– Вот шо бы вы без меня, князя, князя Киевского делали? Значит так: толмачу… Погодь, а где другие? – запнулся князь и вопрошающе посмотрел на Путяту.
– Так, Вовка, я трёх повесил ещё в прошлом годе – по деньгам школы в Киеве на глаголице сократили, ну я и трёх толмачей с других языков и повесил, шобы дешевше ребятню там наукам учить было. Вот в этом походе одного толмача, шо был…
– Нет, Путята, так не годится. Сперва толмачей, потом летописцев… А кто славе нашей служить будет? Если провинился – то да. Верёвку на шею и фьють! – Владимир сделал движение рукой, показывая полёт чего-то. – Но грамотеев всегда надо иметь с запасом, шобы нос не задирали, а держали его по ветру. К нашему с тобой удовольствию, – назидательно втолковал князь своему