Мелинда нервно сглотнула.
– И много таких вампиров?
– Ты не представляешь, насколько, – ответил он. – В отличие от ученых семейств, где «Темный дар» передается из поколения в поколение вместе с пошаговым руководством его использования, этим беднягам приходится постигать новую жизнь самостоятельно. Не понимая, что с ними происходит, многие вампиры сходят с ума и погибают в первые недели жизни. Кто-то умирает от солнечного света, кто-то от голода. У них нет ни опыта, ни знаний, ни наставника, которые могли бы помочь в осознании нового уровня существования.
– Боже, это ужасно! – Мелинда искренне не понимала, как можно обойтись с человеком таким жестоким образом. Аллан согласно кивнул.
– Дориан рассказывал, что очнувшись после укуса, он подумал, что у него поехала крыша. Он хотел есть, но не мог утолить голод едой, хотел пить, но не мог напиться водой. А обострившиеся органы чувств и реакция кожи на солнечный свет вгоняла его в истинный ужас. Чудо, что Дориан смог пересидеть в доме две адаптационные недели и при этом не погибнуть.
– Чем он питался эти дни?
– Его старший брат был владельцем мясных лавок. В подвале их дома стояли ряды морозильных камер, где хранились приличные запасы мяса. Дориан размораживал сырые куски, перемалывал в блендере и пил. Если я не ошибаюсь, за две недели он съел около сорока килограммов сырой говядины.
– Господи…
– Набожные родители подумали, – продолжал говорить Аллан, – что он снова подсел на наркотики, и, в конце концов, выставили парня из дома. Правда, к тому моменту организм Дориана окончательно перестроился и он не изжарился на солнце, как кусок бекона, когда отец вытолкал его на подъездную дорожку посреди белого дня.
Мелинда ярко представила картину, как обезумевший от голода вампир поглощает жидкую массу из сырого мяса, крови и прожилок. К горлу подступила тошнота. Не удивительно, что родители решили, что их сын – обезумевший наркоман…
– Но кто его обратил? И зачем?
– Понятия не имею. Некоторые вампиры любят заниматься подобными извращениями: обращают свою жертву, после чего бросают на произвол судьбы и исчезают. Здесь нет никакой логики, однако мерзавцам она и не требуется. Если хочешь уловить какой-нибудь смысл, можно провести аналогию с маньяками, убивающими ради личного удовольствия.
– Разве за такое не должны наказывать? Ты говорил, у вампиров существует свод законов, которого они держаться.
– Все правильно, такие поступки сурово караются, если об этом узнают свыше, но за каждым не уследишь. В мире живет слишком много вампиров, поэтому контролировать всех просто невозможно. В крупных городах