И вновь дремал, под пледом прячась.
А за окном, как тяжкий крест,
Твой белый парусник маячил.
«У надломленной земли…»
У надломленной земли,
у скалистого обрыва
лунным светом лес залит.
Ночь цепляет молчаливо
кроны сосен и ольхи,
деревянный столб на взгорье.
В этих сумерках глухих
слышишь лишь дыханье моря,
видишь скользкий волнорез,
мола длинного извивы.
Ты неси свой тяжкий крест
с вдохновеньем терпеливым
до обрыва, до того,
за которым дремлют волны.
В непогоде штормовой,
может быть, тебя не вспомнят,
только птица пролетит
над забытыми следами,
и мелькнёт метеорит
в вышине под вой цунами.
«Течёт река твоя степенно…»
Течёт река твоя степенно
Среди холмов, среди равнин.
Струится вдаль вода напевно,
А ты стоишь в тиши один.
Вокруг святое захолустье
На позабытом берегу.
Остался город в синем устье,
Лежит в нетронутом снегу.
В том белом городе старинном
Ты не бывал – и будешь ли?
Украшен путь в туннеле длинном
Гирляндой вьющейся петли.
И в освещённом подземелье
Есть тоже город, но другой.
Царит в нём жизни мелкотемье,
Сквозит рассыпчатой пургой.
Сметаешь с пола сор былинный.
В тягучем мареве свечей
Под воском тающим пчелиным
Хоронишь смуту страшных дней.
«Когда уйдёт тупая боль…»
Когда уйдёт тупая боль,
И смерть тебя не потревожит,
Коснётся ласково прибой
Камней замшелых гладкой кожи,
Коснётся ног твоих вода
Кристальным шелестом печали.
Увязнешь, путаясь в следах,
Ты в чарах дюнной пасторали,
Где всё ещё просторен пляж,
Но нет вокруг твоих любимых,
И ты читаешь «Отче наш»
Среди пейзажей нелюдимых,
Со склона, щурясь, смотришь вдаль —
В необозримое коварство,
Как будто в море отдых дан
Пловцам в заоблачное царство.
«Не ты, а след твой на песке…»
Не ты, а след твой на песке
в сыпучих дюнах сохранится.
Мираж твой сгинет вдалеке
на непрочитанной странице.
Таких тут были сотни, и
не все вернулись утром к дому.
Остались росчерки твои
на склоне дней в пути бездонном,
где силуэт твой штриховой
над белым берегом песчаным
исчезнет, смытый всплеском волн,
за сосен крепкими плечами.
«Сосновый бор, малины куст…»
Сосновый бор, малины куст.
Тропинка вьётся у обрыва.
Балтийский вечер свеж и пуст.
Меж