Раскаленная его словами, под знойными лучами полуденного солнца, с сердечной болью, не смея громко дышать, я соображаю, что сама являюсь предательницей. «ТЫ ДЕЙСТВУЕШЬ, КАК ТВОЙ ОТЕЦ. ОТЕЦ. ОТЕЦ… – проносятся перед глазами слова матери». Рана в душе кровоточит, изнуряет тело. Даниэль столько для меня всего сделал, а я в ответ наношу мощнейшие удары по его чувствам, о которых он еще не осведомлен. Я в неоплатном долгу перед ним.
Изобразив улыбку, воинственно вздернув подбородок, с шумом втянув воздух, Мейсон доносит на мое молчание:
– После таких событий неохотно грезить о любви… – Создается ощущение, что Мейсон послан с небес, чтобы открыть мне глаза на то, что Даниэль не перенесет правды, она уничтожит его, сожрет живьем. Нашедший подходящее выражение продолжает, на что я лишь сглатываю комок и все дальше ухожу в пучину раздумья: – Первый раз предали… пережил. Думал, что больше такого не повторится, но… кто знал, что, дав второй шанс своему сердцу, оно снова не развалится на мелкие кусочки? Ты простишь мне мою откровенность?
В щеках вспыхивает огонь, когда мысли вереницей начинают кружиться. Да. Даниэль никогда не поймет меня, никогда не простит, возненавидит, посчитает изменщицей и окажется правым. Почему я все не рассказала ему сразу, как только встретила Джексона? Почему я лгала столько времени и продолжаю лгать? Я была лицемерна с ним, я даже пыталась вызвать ревность у Джексона, без желания целуя Даниэля на его глазах. Боже. А за каждое вранье следует наказание, и я буду обязана его понести.
– Милана, эй, ты меня слушаешь? – Он легонько трясет мою руку.
Как я могла дойти до такого? Кричать о ненависти к отцу, к его поступку и увлечь себя в то же болото.
– Милаа-а-а-на! – Громкость его голоса выводит меня из задумчивости.
– Да-да, – говорю пересохшими губами, мужественно решив, что час признания Даниэлю настал и как только я смогу узнать, где он находится, то в первую же секунду встречи во всем признаюсь.
Мейсон, вперив на меня чуть изумленный взгляд или скорее недоумевающий, предполагает:
– Может, я заблуждаюсь, но… Есть то, что заставляет переживать тебя?
Оглядев его, вразумив его слова, прихожу в живую оболочку:
– Нет, прости, позволила задуматься. – Навешиваю фальшивую улыбку, прикрывая сердечную мучительную боль. – Мы дошли. Приступим к работе?
– Я тебя утомил своими рассказами?
– Ты, правда, так посчитал? Нисколько! – уже живо отзываюсь я. – Спасибо, что поделился и… – Обозреваю как засохший листик падает с дерева, говоря: – То, что тебя предали те девушки, еще не значит, что каждая является такой … – Знойные мысли о Даниэле снова вталкиваются в мозговые извилины. – Ты сможешь найти такого человека, который не посмеет причинить тебе боль и приглушит твои душевные ссадины. – Я искренне верю, что Даниэль сможет