Чувствую, как ко мне подкрадываются на цыпочках.
– Любимый, – сонным голосом произносит Милана, обнимая меня со спины, – доброе утро. Осваиваем навыки кулинарного искусства?!
Я замираю от нежности прикосновений, которыми она меня наделяет. Ее мягкие и теплые губы проводят по моей спине. Как долго я бредил мечтами, чтобы снова ощутить на себе моё любимое тело, к которому когда-то я докоснулся первым, и с того дня оно стало ценным, как сокровище, и горячо любимым.
– Доброе утро, любимая, – говорю я чуть слышно, одновременно застывая на месте от чувствительных касаний. Она увеличивает силу объятий. – Я хотел принести тебе завтрак в постель, но ты уже успела проснуться, – хрипло выдаю я, перебирая мысли, теснившиеся в голове о наших днях с Миланой, проведенных в Сиэтле.
Она шуточно восклицает:
– Мы это исправим! Сию минуту я окажусь там и притворюсь, что сплю.
Я разворачиваюсь к ней, оценивающе пробегая по ее телу, накрытому красной простыней. Она пленяет, включает особенный огонь. Я зависаю на ней.
– Джексон! – хохочет она, крепче держа ткань, мешающая созерцать ее кожные кремовые покровы, – может, хватит так смотреть! Ты всегда меня смущаешь!
– Я буду смотреть столько раз, чтобы ты перестала смущаться! – заигрываю я, обводя взглядом ее растрепанные волосы, делающие ее привлекательной и манящей. А эти большие зеленые глаза, не дающие мне покоя…
– Всё! Я бегу обратно, сделаем вид, что я не просыпалась, – уходит от щекотливой темы, волоча за собой красный шлейф, точно царского шикарного платья.
Усмехнувшись над своим маленьким созданием, уложив парочку салфеток на поднос, я возвращаюсь в спальню, исполненную ночным дыханием любви. Ей неведомо, какие чувства она пробуждает во мне. Губы неудержимо влекут к теплоте ее тела, как к ласковому солнышку. И эта ночь была одной из особенных, наполненных такой нежностью, на которую я и не смог предположить, что способен. Моя душа очерствела за годы, которые я был в разлуке с ней, но, встретив ее глаза, в тот великий день, день, который стал моим вторым рождением, я постепенно растворяю всю хмурость и гнев, вынашивающие мной.
Малышка ложится в том же положении, когда я уходил на кухню, и, закрыв глаза, она в полуулыбке ожидает меня.
– Кто же у нас такой сладкий тут лежит? – смеюсь по-доброму я. – И притворяется, что спит! – Я делаю еще один шаг к кровати,