– А вам, Анна, нравятся бабочки?
Я скованно пожимаю плечами, скрестив вытянутые перед собой ноги. А всему виной туфли на ужасно высоких шпильках!
– Ну, если только живые, – вырывается у меня, прежде чем я успеваю подумать.
Зеленые глаза психолога наполняются блеском. Во взгляде мелькает какая-то странная неуловимая моему пониманию эмоция.
«Видать, физиономист из меня никудышный», – кисло думаю, прижимая к себе пухлую, такую же красную, как диван, подушку, лежащую у изголовья.
Глава 5
Анна
– Главное, правильно расправить крылья бабочки, – начинает рассказывать способ хранения насекомых Регина Эдуардовна, чем вызывает у меня искреннее недоумение. – Только что пойманных, не высушенных бабочек можно расправлять сразу. Они податливые, как пластилин. А вот высохших необходимо предварительно размочить.
Зеленые глаза почти поглощает темный зрачок, когда женщина отходит от окна и облокачивается бедром о стол, выполненный из красного шпона.
– Мелких бабочек можно расправить уже буквально через день, а вот крупных надо выдержать подольше, – психолог, ототкнувшись от стола, двигается в мою сторону, продолжая свой в какой-то степени жуткий рассказ. – Но иногда встречаются очень крупные экземпляры…
Я лишь сильнее стискиваю подушку, что не укрывается от внимательного взгляда Регины.
– Тогда процесс можно ускорить, – продолжает она, – если с помощью шприца ввести буквально пару капель воды в грудь, у самого основания крыльев.
Тяжело сглотнув, я замираю, словно превратилась в одну из тех бабочек, о которых так самозабвенно рассказывает психолог. Чувствуя, как сердце ускоряет ритм, словно насос перекачивая кровь по венам, ежусь.
– Случаются, конечно, и трудности, от которых никто не застрахован, – Регина Эдуардовна останавливается в паре шагов от меня. – Например, у бабочки после пребывания в одном положении голова оказывается повернутой набок. Тогда ее нужно всего лишь вернуть пинцетом в нужное коллекционеру положение…
Лицо Регины Эдуардовны смягчается, и она неожиданно меняет тему.
– Я встретила в коридоре Дмитрия. Анна, ваш молодой человек очень обеспокоен тем, что с вами происходит.
Я невольно затаиваю дыхание, думая о том, что успел ляпнуть Димка. Какое он вообще имел право что-то говорить про меня?! Это личное! Под испытывающим взглядом психолога, я сплетаю пальцы так, что костяшки суставов белеют.
– Может быть, вы хотите рассказать мне что-то важное?
Регина Эдуардовна, несмотря на мягкую улыбку на полных губах, следит буквально за каждой эмоцией на моем лице.
Он