Я стою такой несмелый,
На твоем стою пути.
Дальше следовали пассажи в честь любимой, описание ее красоты и зимней свежести. А другое стихотворение на эту тему содержало, если мне не изменяет память, такие строчки:
Валит белый легкий снег,
Путь твой заметает.
За окошком лает Джек,
Дружелюбно лает.
Стихи очутились в редакционном портфеле на предмет рассмотрения и последующего опубликования. Уже не помню, увидели ли свет лирические излияния моего друга, но пародию Лосева не забыл и доныне. Жаль, на бумаге не воссоздать обертонов лосевского голоса. Попробую воспроизвести его интонацию вслух. (Читателя же попрошу попытаться самостоятельно добродушным и слегка ироничным тоном озвучить пародию).
Джек, голубчик, успокойся и не лай.
Я хозяин твой, Недельский Николай.
Не рычи, как враг заклятый,
Охраняючи избу.
Вот возьму сейчас лопату —
(Делается пауза, якобы для замахивания лопатой на пресловутого Джека)
Путь к любимой разгребу.
Это было очень тепло и дружелюбно прочитано и вручено автору. Возможно, отчасти благодаря и этому пародированию, вкупе с иными обстоятельствами, в дальнейшем Николай Недельский выбрал путь отнюдь не литератора, а ученого. Со временем окончил в Москве Академию общественных наук при ЦК КПСС, руководил лекторской группой обкома партии, защитил кандидатскую диссертацию, стал профессором кафедры философии АмГУ, которую немало лет возглавлял. Точно знаю, что Николай никогда не сожалел по поводу того, что не стал профессиональным литератором. Женился он на той самой девушке, путь к которой засыпал «снег, как вата». И через годы посвятил ей свою единственную книгу стихотворений «О Муза смуглая моя…». Надеюсь, душа моего товарища слышит эти речи и не обижается…
Читая время от времени в областных газетах рецензии Лосева на новые поэтические сборники амурских литераторов, часть из которых вошли в книгу «А. В. Лосев. Избранные труды по литературному краеведению Приамурья», выпущенную в 2011 году кафедрой литературы Благовещенского государственного педагогического университета, я всегда отмечал для себя принципиальность и даже строгость публичных разборов Лосева. Это уже не походило на «поглаживание по головке», которым он одаривал начинающих институтских «пиитов». Перед лицом великой русской литературы Лосев не мог поступиться истиной. Это были горькие, но целебные «пилюли» для людей, считающих себя профессионалами в литературном творчестве. И многим подобное «лечение» пошло на пользу. Завальнюку-то уж точно. Особенно это касается его первой, очень слабенькой и поэтически несамостоятельной книги «В пути».
Вспоминаю, как я принес Леониду Андреевичу целую стопку книжек, хранящихся в моей домашней библиотеке, надеясь взять у него автограф, после того как мы закончим радиоинтервью. Завальнюк не отказал в моей просьбе расписаться на каждом экземпляре. А на своей дебютной книжке¸ изданной, кстати, в неплохом на то время полиграфическом исполнении,