Семь ступеней в полной темноте. Павел Георгиевич Чагин

согласилась она. – Здесь ты прав. У тебя не будет шансов. А я… наверное не смогу простить себя за это.

      – Вот видишь…

      – Но, ты ведь хочешь этого? – не оставляла она надежды. – Ведь раньше хотел, и делал!

      – Да, – задумался он, – этого не забыть. Но близость с тобой оставляет слишком глубокие шрамы.

      – Я.… согласна на цепи, – прошептала она. – Я все понимаю.

      – Нет… нет. Это ничего не решит. Будет только хуже, – возразил кузнец.

      – Скажи, что? – взмолилась она тихо. – Я все сделаю. Только не гони от себя. Будь со мной сегодня… Ты говорил, о новой, о другой жизни. И я поверила тебе. И я стараюсь.... Помоги мне. Дай почувствовать себя нужной и желанной. Это так … чуждо мне. И так необходимо сейчас. Я не умею… не знаю как выразить то, что творится внутри. Да еще эти слезы....

      После ее слов кузнец долго молчал. Она слышала, как часто бьется его сердце и чувствовала, как он напряжен. Они так и стояли во мраке подвала, обнявшись в тусклом свете луны, пробивавшемся сквозь узкие окошки у самого потолка. Он думал о том, что все, о чем он мечтал когда-то, блекнет по сравнению с тем, что происходит сейчас. Ее мятежный, неудержимый дух, ее вольное, окрыленное тело, за его спиной… Ее сильные когтистые руки, нежно обнимающие его. Ее слезы и все то, что переменилось в ней. Это так трогательно и волнительно. Но и грустно, в то же время. Грустно от того, она может окончательно привязаться к нему. И что самое ужасное – он сам боялся привязаться к ней. Она и так уже оставила в его памяти неизгладимые впечатления на всю жизнь. И к боли физической, сейчас могла добавиться боль душевная. Хотя… кого он пытается обмануть?! Он уже привык… Она резко ворвалась в его жизнь и быстро стала ее частью. Заполнив собой пустоту в его остывающей душе…