Надо бы давление снова померить…
– Ты ведь ничего не рассказываешь… И в школу не ходишь…
Ангелина пошарила в рассохшемся деревянном ящике старой кухонной тумбочки.
«Ну неужели все таблетки опять закончились? Вот же несчастье… Вроде бы только на прошлой неделе ещё их покупала. И ближайшая аптека открывается только с десяти, как назло…»
– Находился уже, – фыркнул мальчик с набитым ртом.
Женщина почувствовала, как глаза её начинают слезиться от яркого света, и выключила серебристый потолочный светильник, оставив гореть только красную лампу с запылённым стеклянным абажуром, висящую над кухонным столом. Стало немного легче.
– Тебе бы всё шуточки шутить, да? – зло спросила она и приоткрыла форточку, чтобы впустить в кухню хоть немного свежего воздуха. – Куда ты пропадаешь всё время?
Небо во дворе было серовато-синим, словно стёганое деревенское одеяло, но сквозь прорехи в облаках уже пробивались первые солнечные лучи, поблёскивающие на подмёрзшей за ночь гигантской луже около подъезда и на крышах припаркованных рядом с лужей прямо на усыпанном уже почерневшими кленовыми листьями газоне автомобилей. Хотелось и вовсе распахнуть окно настежь, но нельзя – холодно всё же, а цветы на подоконнике надо беречь…
– Ко мне из опеки уже в третий раз приходили в четверг… – нервно продолжила женщина и поправила горшок с искусственной пластиковой лианой, который стоял на исцарапанном кухонном шкафчике и отбрасывал причудливую тень на полосатые бледно-зелёные обои. – Меня же прав лишат, дурная твоя башка!
– Лишат прав на меня? Ну чего, пускай лишают. Я не против, – усмехнулся мальчик, постукивая пальцами по укрытой белой клеёнкой столешнице. – Я думал, что я вообще у них там в мёртвых числюсь.
Ангелина раздражённо бросила на тумбочку зажатую в ладони вязаную варежку-прихватку и встала перед мальчиком, сцепляя руки на пояснице.
– Умничаешь… тебя же в детдом заберут, балбес!
– Не переживай, тёть. Не заберут. Ни в детдом, ни в полицию.
– Шибко смелый стал, да? С кем ты там связался? Я имею право знать, наконец!! – Ангелина взмахнула рукой перед его лицом.
В тот же момент вилка оглушительно громко звякнула о тарелку, и мальчик перехватил кисть женщины, безо всякого видимого усилия отводя от своей щеки занесённую ладонь. Ангелине сделалось не по себе: она неожиданно поняла, что не может вырваться. Мальчик пристально смотрел ей в глаза, и около его зрачков женщине вдруг померещился едва заметный алый отблеск. Наверное, от лампы… Она сморгнула.
– Ты мне не враг, тёть. Но не стоит больше повышать на меня голос. Ни-ког-да.
Ангелина вздрогнула, невольно поднимая взгляд на покрытую копотью иконку в золотистом окладе, стоящую на узкой резной деревянной