Он потянулся к подбородку Миши, неловко качнулся, яблоко соскочило с ножа на скамью. Юрок хотел тем же ножом наколоть его и промахнулся. Лезвие вошло Михаилу в бедро. Все замерли, а Миша молча вышел в «предбанник» бытовки, вернулся с монтажным ломом и наотмашь ударил Юрка по лицу…
Удар пришёлся в верхнюю губу. Слышан был треск костей. Юрок с диким криком повалился на пол, закрывая рану руками. Он дёргался как под током, катался по грязному полу и дико выл. Кровь хлестала во все стороны…
– Извините… Я не мог больше, – почти прошептал Миша. У него из ноги через ватные штаны тоже сочилась кровь, образовывая пятно на промасленной брючине. – Простите, я, наверное, подвёл вас всех.
Хромая, он подошёл к вешалке, надел свою куртку, поменял рабочую обувь на ботинки, нахлобучил шапку и медленно вышел из бытовки на мороз.
Бугор схватил рацию и, не одеваясь, выскочил тоже. Доносились обрывки его фраз: «Аркадьич, тут такое… скорую срочно… милицию смотри сам… живой… пока…». Дальше мат, мат и только настоящий северный мужской мат.
Юрок выл и катался в густой луже крови. Рваными губами и разбухшим языком он пытался выплёвывать остатки верхних зубов и фрагменты челюсти. Костю-Алфавита вырвало раньше, чем он успел выбежать на мороз. Яша-Йог схватил свой термос и трусливо умчался. Алексей нашёл под скамьёй злополучный нож, поднял с пола, сложил и засунул в карман своей куртки. Вася объяснял зелёному от испуга Штырю, что Мишутка малёк перестарался. Надо было малёк слабже приложить или лом взять малёк полегче. Штырь выдавил из себя, что давно, наверное, это назревало. Все мы виноваты. Переступил Юрка, сплюнул и тоже пошёл на воздух. Проходя мимо окровавленного лома, поднял его, вытер ветошью и поставил в угол рядом с другими инструментами.
Начальник управления Владимир Аркадьевич Конюшинский слыл человеком и начальником «что надо». Грамотный, справедливый, решительный. Его уазик и машина скорой помощи примчались так быстро, как будто за углом стояли.
– Как же это он так? – спросил врач, пока двое санитаров, пачкаясь в крови, грузили в машину корчившееся в судорогах тело, что ещё десять минут назад было «красавчиком Юрком» с греческим профилем, наглостью и вселенской гордыней. Медики пытались было приладить кислородную маску, но в данном случае это было невозможно. Закатали раненому рукав и сделали обезболивающее.
– Да, просто жуткое такое дело, – начал объяснять Конюшинский. – Ступени скользкие в бытовку, кроме того, ещё одна там поломалась, ну, вы сами видели. Торопился парень, оступился и прямо лицом о край. Не дай Бог никому такое!.. Говорил ведь Бугру, чтоб поменял он этот страх, так отвечал «потом, потом, некогда». Вот теперь отправлю его на пенсию и премии годовой лишу, так сразу найдёт время на ремонт.
Он смотрел умными и хитрыми глазами на доктора, а тот отвечал ему таким же взглядом.
– Я понял. Несчастный случай на производстве. Не поздоровится вам всем.
Врач оперативно созванивался с санитарной авиацией.
– Нет,