Тревожный август. 1942. Эдуард Хруцкий

в Балашиху в ремонтные мастерские чинить разбитые на фронте машины. В декабре я вернулся и пошел к Ивановскому. Я очень удивился, застав его дома. А еще больше удивился, когда увидел в прихожей тот самый ящик. Тогда я понял, что Ивановский просто жулик. Я долго не решался сообщить о нем. Потом опять уехал в Балашиху. Приехал в апреле и решил пойти в Ювелирторг, в их промкомбинат, и сообщить.

      Червяков снял очки, помолчал.

      – В промкомбинате я передал заявление заместителю начальника охраны, фамилия у него странная, подождите, – Червяков достал пухлую записную книжку, близоруко поднес ее к глазам. – Ага, вот… Шантрель.

      – А почему же вы к нам не пришли?

      Червяков опять надел очки и посмотрел на Данилова. За выпуклыми стеклами глаза казались огромными, особенно зрачки.

      – К вам я боялся.

      – Ага. Так что произошло с вашей машиной?

      – Ночью вчера ко мне четверо военных пришли. Да, кстати, тот самый Шантрель запретил мне говорить об этом. Ну, пришли военные…

      – Какие?

      – Обыкновенные, в гимнастерках, сапогах, с наганами. Допросили меня. Документ показали, что они из охраны промкомбината. Потом сказали, что воспользуются моей машиной, их якобы сломалась. А моя во дворе стояла. Вот и все. Утром машины нет, я и заявил.

      – Побудьте здесь.

      Данилов вышел в соседнюю комнату. Полесов сидел у самой двери.

      – Слышал?

      – Слышал.

      – Поезжай в промкомбинат.

Полесов

      В кабинете директора промкомбината сидели двое: пожилой человек в гимнастерке военизированной охраны и девушка в милицейской форме. Директор повертел в руках удостоверение Степана и, возвращая, спросил:

      – Вы к нам по поводу Ивановского или из-за этой кражи?

      – Какой кражи?

      – Да…

      – А вы из МУРа? – взволнованно спросила девушка. – Вы что же, нам не доверяете?

      – Кому это вам? – Степан присел на стул.

      – Нашему отделению. Я следователь Анохина. Я думаю, что эту кражу мы сами размотаем.

      Степан невольно улыбнулся. Это «размотаем» так не вязалось с ее аккуратной гимнастеркой, пушком на щеках и маленькими карими глазами.

      – Вы уж объясните мне все по порядку, ладно?

      – Дело простое. Очень простое, – горячо заговорила Анохина. – Вчера вечером пропало со склада четыре комплекта обмундирования. У нас есть предположение, что они похищены для продажи.

      – Вы, наверное, подозреваете кого-нибудь? – Степан опять усмехнулся.

      – Конечно, и усмешки ваши неуместны, товарищ…

      – Полесов.

      – Товарищ Полесов, – закончила Анохина.

      – Вы не обижайтесь только, договорились? – примирительно сказал Степан. – Здесь все немножко сложнее. У нас есть мнение, что эти два дела тесно между собой связаны. Правда, пока это предположение. Вы расскажите, что случилось.

      – Такое, значит, дело, товарищ уполномоченный, – откашлявшись, начал рассказ пожилой человек в вохровской форме. – Я начальник военизированной охраны промкомбината. Вчера кто-то взломал