– Приступы? Что это?
– Ну вот как сейчас было. Дед сказал, что вы больны.
– Больна, как же! Вот старый козел, ничего я не больна. Просто им всем выгодно держать меня тут, взаперти.
– Вам бы в больницу, бабушка. С такими приступами. Ведь сердце может и не выдержать однажды.
– Сердце? Что ты, девочка. Нет у меня давно никакого сердца. У нас в больницу попадают только такие как ты. И то, чтобы определить процент погружения. А потом – либо на каторгу, либо в обслугу к Тритонам. А они совсем обнаглели последнее время. Запретили Главку меня выпускать на свет божий. Ужас, я даже говорить разучилась за последнюю тысячу лет. Как звать тебя, милое дитя?
Туська судорожно соображала, но не могла вспомнить. Она глупо улыбнулась бабке. Как две склерозницы, они отлично понимали чувства друг друга.
– Не помню. Как же так?
– У нас тут все равно другие имена. Хочешь назову тебя? Будешь моей крестницей.
– А если я вспомню свое прежнее имя, я смогу им пользоваться?
– Ох детка, я станцую румбу на всех своих двенадцати ногах, если вспомнишь. А пока что нарекаю тебя Невеей, дочерью реки.
Вдруг маленькая комнатка заполнилась громким лаем, как будто свора охотничьих собак заскочила разом вовнутрь. Бабуля вздрогнула и засуетилась.
– Дед идет, похоже с плохими новостями. Прячься обратно и сделай вид, что спишь. Быстрее!
Туська подпрыгнула и мигом оказалась закопанной в груде яблок. Она слышала, как с грохотом распахнулась дверь, и старик начал орать:
– Ты почему внизу? А ну пошла отсюда! Наверх, наверх. Кому сказал!
– Не труби, Главк. Я в сознании, девушка ничего не видит.
– Как не видит?
– У нее особенность перехода, она многое слышит, но пока еще нас не видит.
Дед поутих, смолк хохот и лай собак. Вдруг он заплакал. Горько, как мальчишка.
– Милая, это правда ты? Ты вернулась?
– Невея это сделала. Тихо, не плачь, я пока тут. Сама не думала, что смогу. Девка эта необычная, истинно говорю тебе. Она теперь под моей защитой, так и скажи этим придуркам Тритонам. Они ее не получат.
– Что ты, что ты! – закричал дед. Я изо всех сил тебя тут прячу, куда нам еще одна нахлебница. В центре намекнули, что мы под прицелом, Тритоны нам не доверяют. – Дед горячо зашептал – На меня пришел донос, что я верхних запускаю. Хотя было-то всего несколько раз такое со мной.
Старею я Сцилла, сентиментальный стал. Ничего не могу с собой поделать. Детей земных жалеть начал. И вот недавно я, старый дурак, опять дал слабину, мальца одного отпустил обратно. Мне казалось, он доплывет, но нет, завернули обратно. Мальчишке всего-то шесть, что ему тут делать? Он был вполне пригоден для возвращения. Спасатели