– И что произойдет через год? – спрашиваю я.
– Прожив там год, вы сможете делать со своей долей все, что пожелаете. Продайте его другой стороне, пожертвуйте, оставьте себе. Все, что угодно, если только вы оба согласны с этим решением.
– Какая глупость!
– Первая разумная вещь, сказанная сегодня, – бормочет Эдвард.
Я бросаю на него мимолетный взгляд, прежде чем вернуться к насущной проблеме.
– Итак, просто для ясности, мать Эдварда наследует определенную сумму наличными и дом в Лондоне. Остальное – поместье, прислугу, семейные реликвии Гленробина – она завещала нам?
– Вместе с суммой денег в дополнение к доходу, который приносит поместье, для покрытия текущих расходов. Этой суммы должно хватить на долгие годы.
Я ошеломленно киваю.
– И мы с Эдвардом поделим все пятьдесят на пятьдесят?
– Совершенно верно.
Эдвард откашливается и сверлит взглядом Макалистера.
– А если она, когда закончится год, решит продать свою долю тому, кто больше заплатит?
Мой желудок скручивается от его слов. Неужели он верит, что я могу сделать такую вещь? Неужели не понимает, что я на его стороне? Я знаю, что не заслуживаю этого наследства. Даже не заслуживаю сидеть с ним в одной комнате и выслушивать последние пожелания Кэтрин. При всей моей любви к ней, я не ее кровный родственник и не была ее настоящей семьей. Не важно, как сильно она пыталась сделать меня такой.
– Я задал тебе вопрос, Чарльз!
Но Макалистер наблюдает за мной. Беспокоится обо мне. Я вижу это в его сочувствующих серых глазах. Я не заслуживаю сочувствия этого человека.
– Чарльз!
Тот оживает и бросает взгляд на Эдварда:
– В таком случае ты можешь выступить против этой сделки. Любая продажа активов должна быть согласована между вами. – Макалистер пристально смотрит на Эдварда. – Я уверен, вы разрешите любые проблемы, мистер Фицрой. Кэтрин попросила меня помогать вам столько, сколько будет нужно, включая отслеживание расходов, если это поможет вам сосредоточиться на мирном обустройстве дома. Кэтрин надеялась, что со временем вы будете способны уладить все между собой.
Голос Эдварда лишен эмоций.
– Обустройстве дома?
Эти слова эхом отражаются внутри меня. У меня нет дома. Никогда не было и не будет. Замок Гленробин был ближе всего к этому понятию. Я пробыла там восемнадцать месяцев. Привязалась к земле, к людям. К Кэтрин. К Эдварду.
А потом это стало душить меня. Накрыла паника. Все хорошее когда-нибудь заканчивается. И пусть лучше закончится на моих условиях.
Но я не смогла отпустить Кэтрин.
И она это знала.
Так вот что это было? Попытка дать мне корни. Подарить дом, от которого я, возможно, не смогла бы отказаться.
– Я знаю, все это тяжело воспринять. – Макалистер заполнил напряженную тишину. – Давайте вы возьмете все документы,