– Осьминог потрясающий! Глаза такие… Знаешь, умные, в них интерес и светлая радость… и как будто глубоко запрятанная тоска. Представляешь, если сделать из него препарат в силиконе?
– Э-э-э… – протянул Хонер и неожиданно сказал: – А я тебе не нравлюсь, нет?
– Ты о чём? – опешила Рина. – Слушай. Мы же с тобой обсуждали: только рабочие отношения.
– Слава богу.
– Так вот. Мы открыли новый вид подотряда инсиррата, и мы назовём его… Назовём его «октопус сапиенс», «осьминог разумный».
Хонер хмыкнул:
– Октопус, реально? Как тот кругляшок у однобалонников, из которого шланги в разные стороны торчат и который за всё подряд цепляет?
– Да чего ты, полезная штука. Помнишь, пятнадцать лет назад та девушка, Патрисия, дышала через твой октопус, и вы вместе поднимались? По крайней мере, один раз он спас жизнь.
– А во все остальные разы – жутко мешал.
– Это название отряда головоногих. Изучить бы октопусов поближе…
– Больше ты ничего не хочешь? Пить, нормальной еды, грелку, выбраться на поверхность? Спать?
– Спать хочу. Дожёвывай свои водоросли и давай ложись.
На плите валялся матрац: Рина и Хонер связали все пустые сетки наподобие мешка и набили губками. Не то чтобы он получился особо мягкий, но лучше, чем голая скала; устроились на нём вместе, для тепла. Губки всё ещё светились, верхние совсем слабо.
Хонер начал отпускать обычные шуточки вроде: «А не наделать ли нам водолазиков?» Она пихнула его локтем, чтобы заткнулся, и попыталась заснуть.
Левое колено ужасно ныло. Много лет лечила сустав, думала, что уже избавилась от этой проблемы, но в холоде артроз снова обострился.
Сволочной холод! Ничто Рина так не проклинала, как его. Эта медленная пытка, когда стужа пробирается внутрь, захватывает один рубеж за другим, и ты как будто становишься меньше, таешь, словно снеговик на ярком солнце, только ты – тёплый снеговик, а солнце ледяное.
Проснулась от дрожи. Хонер сидел на четвереньках у самого берега, опустив голову в шлеме к воде. Выпрямившись и сняв его, сообщил:
– Походу, опять большой октопус пришёл. Стоит под медузой, на плиту нашу смотрит.
Рина вскочила, сама взглянула через окошко шлема: так и есть, двухметровый розовый осьминог. Один из приходивших «начальников» – или другой? Она готова была отдать половину своей коллекции, только бы не лезть сейчас в ледяную воду. Но почему этот октопус решил навестить пленников? Что ему надо?
Снова нырнула на пони-баллоне, оставив левую руку без перчатки.
Посетитель был один. За ним лежало нечто вроде клумбы – размером с кровать, и всё из тонких жёлтых ростков, которые плотно прилегали друг к другу. Губка, только не светящаяся?
После спанья на матрасе из «лампочек» у Рины сияли швы на гидрокостюме, она чувствовала себя рекламным щитом. Однако октопусу, похоже, иллюминация понравилась: стоило приблизиться, он воздел над