Юрий
В тот день я оперировал шесть часов. Парень, напоровшийся животом на арматуру, остался жив, но сил радоваться у меня уже не осталось.
Я сидел, тупо уставившись в серую стену перед рабочим столом. Мне следовало написать отчет о проведенной операции, и это после стольких часов напряжения! Кто и зачем придумал такую ерунду? Все равно по моим описаниям никто ничего не повторит. Требуется доказать, что я работал?
Запах больницы немного отступил, когда сестра Зинаида принесла мне стакан кофе. Чашек у нас тут никогда не водилось, но женщин это не смущало. В сестринской они ставили чайник, пили дешевый растворимый кофе с сушками и перемывали кости врачам и начальству. Зинаида вспомнила обо мне, поскольку простояла последние шесть часов рядом, подавая инструменты и стирая с моего лба пот марлевой салфеткой. Я так устал, что даже не смог ее поблагодарить, но ей это и не требовалось. Поставив стакан и взглянув на меня с сочувствием, она тихо ушла.
В этот момент позвонил Георгий. Не скажу, что был рад услышать одноклассника, с которым не виделся со дня выпуска. Мы и в школе не слишком общались. Его отец, владелец банка, и мои родители находились в разных весовых категориях.
Мои считали каждый цет. Когда в школе собирали на шторы или ремонт по пол кванзата, мать, сцепив зубы, доставала коробку из-под леденцов, в которую складывала мелочь – копила, доставала требуемую сумму и горестно качала головой. Как не бились отец с матерью, денег в доме никогда не было.
А отец Георгия однажды, когда тот порвал штаны, подарил нашему классу стулья. Классная, биологичка, долго благодарила, расхваливала его Георгия, чуть не в ноги благодетелю порывалась пасть. Никогда в жизни мне не было так стыдно! Она старенькая уже была, биологичка. В тот момент, если бы у меня были деньги, я купил бы ей все стулья в мире, только чтобы она не унижалась.
Георгий радостно сообщил мне, что прошло двадцать лет с окончания школы. Наши одноклассники собираются отметить это событие и меня тоже приглашают. В честь юбилея решено отправиться на экскурсию автобусом «Алая молния». Билет стоит тысячу кванзатов, деньги надо сдать на этой неделе.
Тысяча кванзатов! В месяц я получаю шестьдесят. Если бы у меня была тысяча, я нашел бы, куда ее потратить. Естественно, я Георгия послал. Туда, куда в таких случаях полагается. Делать такое предложение работающему за обычную зарплату человеку – просто издевательство.
Видимо, Георгий мало изменился со школьных лет. Он никогда не был обидчивым. Вместо того, чтобы бросить трубку, он сказал:
– Толстый, не сердись. Давай так: ты поедешь на экскурсию в качестве врача. Путевку оплачу я. Считай, я тебя нанимаю. Положен же тебе отпуск в больнице? Вот и проведешь его со старыми друзьями, заодно и подстрахуешь по медицинской части. Подумай, – и повесил трубку, не дожидаясь моего ответа.
Я так устал, что ни перезванивать, ни ругаться сил не было. Просто ушел домой. Жоркино