Кассиопея была эфиопкой, и, следовательно, несмотря на ее хваленую красоту, чернокожей; по крайней мере, так, видимо, думал Мильтон, который обращается к этой истории в своем «Il Penseroso», где определяет Меланхолию следующим образом:
Богиня мне мила другая –
Ты, Меланхолия благая,
Чей лик нарочно зачернен,
Затем что слишком светел он
Для слабого людского взора;
Но это чернота, которой
Лишь умножалась прелесть той,
Кому Мемнон был брат родной,
Иль царственной Кассиопеи,
Дерзнувшей дочерей Нерея
Прогневать похвальбой своей.
Кассиопея названа «звездной эфиопской царицей», потому что после смерти она была помещена среди звезд, образуя созвездие с таким именем. Хотя она удостоилась такой чести, морские нимфы, ее старые враги, все же торжествовали и добились, чтобы она была помещена в той части неба около полюса, где каждую ночь она половину времени висит вниз головой, чтобы преподать урок покорности.
Мемнон же был эфиопским царем, о котором мы расскажем в следующей главе.
Радостные родители с Персеем и Андромедой направились во дворец, где был устроен пир и царило веселье и праздничное настроение. Но вдруг послышался шум, и Финей, некогда помолвленный со спасенной девушкой, с толпой своих приближенных ворвался внутрь, требуя себе девушку. Напрасно Кефей протестовал:
– Ты бы претендовал на нее, когда она была привязана к скале, принесенная в жертву чудовищу. Приговор богов, обрекший ее на такую судьбу, разорвал все помолвки, как сама смерть.
Финей ему не ответил, но метнул свой меч в Персея, правда меч не попал в цель и упал, не причинив вреда герою.
Персей бросил бы свой меч в ответ, но трусливый противник побежал и спрятался за алтарь. Однако его действие было сигналом для наступления его команды на гостей Кефея. Они сами защищались, и получилась общая борьба; старый царь удалился оттуда после бесплодных увещеваний, призывая богов в свидетели, что он не виновен в нарушении законов гостеприимства.
Персей и его друзья некоторое время держались в неравной схватке; но число противников было значительно больше, и поражение казалось неизбежным, когда внезапная мысль пришла в голову Персея – «Я сделаю моего врага моим защитником».
Потом громким голосом он воскликнул:
– Если у меня есть друзья здесь, отвернитесь! – и поднял голову Горгоны.
– Не пытайся