Бухгалтер работал в компании «Национальный интерес», выискивавшей лазейки в законе, чтоб скостить налоги или получить субсидии. Ничего особенного, если не считать, что Свириденко работал на Шатуна уже лет десять. Слыл честным малым, точным и строгим, многие небезосновательно боялись его появления в неурочный час на своих подпольных предприятиях, завязанных в семейный бизнес Козельцева. Опасались и те, кого он вызвал к себе на работу вчера вечером, настолько, что один даже решился на убийство. Неизвестно, откуда кто-то из них взял пистолет, видимо, и это мне тоже предстояло выяснить.
Свидетелем преступления оказался один только охранник, работавший сегодняшним воскресным днем в небольшом офисном здании, где сегодня работал только «Национальный интерес», аккурат метрах в пяти от поста, на первом же этаже. Свириденко разбирал бумаги казино, а попутно отзвонил всем троим, приглашая каждого в назначенное время на собеседование, чтоб по окончании вынести вердикт и назвать имя подозреваемого.
Ушинский, немолодой охранник, притулился на махоньком стуле возле входной двери, возле него стоял амбал Шрама в заношенном спортивном костюме, не спускавшего со свидетеля колючего взгляда. Я глянул на шестерку Аркадия и его самого – небо и земля. Шрам всегда одевался с иголочки, был напомажен, гладко выбрит и выглядел эффектно, особенно, для такого подонка, коим являлся. Оглядев их, я прошел внутрь небольшого кабинета.
Обстановка аскетичная, ничего лишнего: размашистый двухтумбовый стол возле полураскрытого окна, весь заваленный бумагами, рядом, на тумбочке, чайник и кружка с надписью «Босс №2», початый пакет пряников, мне рассказывали, насколько Счетовод любил сладости. Почти над столом кондиционер, едва дышащий прохладой в одуряющей июльской жаре. Напротив стола одинокий стул, на подоконнике два горшка с лилиями, одна из которых выпустила стрелку. Возле двери – стеллаж, набитый папками и юридическими и налоговыми нормативными актами и поправками в законы, рядом здоровенные напольные часы начала прошлого века, с боем, величаво тикавшие в тиши.
Под столом натекла порядочная лужа крови, охранник признался: он не сразу понял, что со Свириденко беда, в половине седьмого поскребся в кабинет, напоминая об ужине. Сначала не понял, где же Счетовод, а когда увидел его, лежавшего под столом, сам едва не лег рядом.
– Кто касался тела?
– Только я, – ответил Ушинский. – Сразу сказал, чтоб никто не подходил, убили же. Аркадий Кондратьич стал отцу звонить, а он