Холодный ствол коснулся моего виска. И ведь как легко стрелять, когда перед тобой враг. И как тяжело – когда целишься в самого себя.
– Это конец. Время пришло.
Глубокий вдох. В последний раз. Я чувствовал каждый миллиметр своего тела. В эту секунду я был по-настоящему живым.
И выдох.
Это случается за одно мгновение. Мысли, чувства, память, настоящее и будущее, – всё исчезает раз и навсегда. Мир, что ты видел, навечно гаснет. И назад пути не будет. Но жизнь на планете продолжится, даже не заметив твоего отсутствия. Ведь мы лишь песчинки. А дальше – ничто. Это не тьма, нет. Это пустота. Абсолютность. Вечность, не имеющая ни начала, ни граней, ни конца. Нет боле времени. Нет боле пространства. Нет прошлого. Нет будущего. Нет настоящего. Нет ничего. И мне нравится такой расклад.
Я прощаюсь с самим собой. Закрыв свои глаза, резко жму на спусковой крючок.
Всё хорошо.
Пустота заливается светом, что ярче тысячи солнц..
Щелчок.
Чувство, словно я очнулся после нескончаемого кошмара, упав с высоты полёта перелётных птиц в ледяную воду и при этом пробив тонкий слой льда головой. В груди всё сжалось. Вскочив с кровати, я со всей силы швырнул в стену револьвер, выдавший осечку, и в слезах упал на колени, приложив к полу свои дрожащие руки и горячий лоб.
Я побеждал всех. Но себя – не смог. Инстинкт самосохранения возвышался над моей волей. И глубоко в подсознании я, вероятно, надеялся, что пуля не попадётся мне, так как револьвер заряжен был не полностью. Я не знал, как жить дальше, но и не мог покончить с собой, идя по грани и боясь отойти на шаг в ту или иную сторону. Сегодня я сдался. И это будто бы поражение в жесточайшей кровопролитной войне. Битва, что длиною в целую жизнь. И всё, к чему я шёл.. Всё, чем жертвовал.. Оказалось, всё было зря, ведь в итоге я проиграл.
Стало очень холодно. Обессиленный, прибитый болью и горечью к земле в полной темноте и полном одиночестве я пролежал на боку несколько часов. А может – и всю ночь.
***
На фоне негромко играла задорная песня по окружному радио. Грин достал из кожанки сигариллу и зажал её между зубов. Он сидел совершенно один в баре. На его столе возле полупустой кружки лежали ключи от пивного заведения и потрёпанный годами кнопочный телефон. Долгое время его вполне трезвый взгляд был направлен в одну точку.
Так шли минуты, десятки минут.
Зазвучали протяжные гудки. И наконец по ту сторону взяли трубку, но молчали. Шумно и неторопливо выдыхая табачный дым, Грин кинул очередной тлеющий окурок в пиво и хриплым голосом произнёс: «Линкольн здесь».
ГЛАВА 2: ГРАНЬ