не справлялся с таким количеством заказов. Энтони тоже стоял за барной стойкой, а еще выходил несколько раз в толпу и помогал мне. Было еще одно правило, придуманное Томом, и оно играло мне на руку. В пабе запрещалось курить; хотя во всех остальных питейных заведениях и ресторанах этот закон не действовал, это было ноу-хау Тома, и оно прекрасно работало. Ведь Том сам не курил и катастрофически не переносил сигаретный дым. Поэтому многие выходили во внутренний двор, куда выбегал и я, чтобы после душного, дурно пахнущего перегаром переполненного зала глотнуть свежего сырого воздуха, пропитанного каплями моросящего дождя и сигаретного дыма. Люди продолжали заполнять это довольно маленькое заведение до 24:00; затем постепенно начинали расходиться. Последних клиентов мы выпроваживали уже после двух часов ночи или утра. С ними же уходил и Норман. Первая ночь пролетела очень быстро, практически незаметно. У меня перед глазами мелькали только спины и стаканы, барная стойка и моющая машина, а также видеокассеты, которые я то и дело успевал перематывать и менять. Если даже кто-то и пытался со мной заговорить во время работы, это было совсем нереально осуществить в этом хаосе и шуме. В баре зажегся яркий свет, и стало тихо. Часы показывали 2:15.
