Все рассмеялись.
Я подумал: «В какой бы среде ты ни находился, эта субстанция имеется везде».
Рассматривая звезды, мы разговаривали на английском.
Наша привычная картина звездного неба в Африке имеет иную композицию. Созвездия здесь смещены и расположены иначе. Мои глаза, видевшие долгие годы одинаковую звездную карту, испытывали странное ощущение.
Я отыскал созвездие Большой Медведицы и сообщил иностранцам, что в России это созвездие называется Big… и тут я понял, что не знаю, как на английском звучит «медведица». Я знал, что «медведь» – это bear, ну а как перевести его в женский род? М-да, когда в школе шли уроки английского, я был на тренировках. Я снова и снова начинал фразу Биг Б… в надежде на то, что нужное слово найдется в моей памяти в самый последний момент. Иностранцы развернулись ко мне и застыли в ожидании. Я спросил у соотечественников совета, но они тоже не знали. Чтоб не мучить себя, я решил просто признаться в незнании, но потом понял, что фразу «не знаю, как склоняется слово „медведь“» на английском будет сказать еще тяжелее. Поэтому просто выдал: «Ин Раша итс зе Биг Берша». Мой лингвистический тюнинг удивил всех. Немка немного задумалась и спросила: Realy? Обратного пути уже не было, поэтому я просто ответил: Е-е-е. Она перевела взгляд к звездам и произнесла с грубым немецким акцентом: Big Bearsha. А потом добавила: Cool. Русские вновь рассмеялись.
Легкий ветер обдувал ноги, желтоватая луна вступила в свое правление. В небе мерцала прекрасная Биг Берша. Я улыбался.
Когда уютный вечер подошел к концу, все начали расходиться по палаткам, и берберы потушили костер, я отправился на ночную прогулку.
Уже не первый год я путешествую один, и за это время кое-что понял. Когда любуешься прекрасным, впитываешь волшебство момента, постигаешь его, нужно быть одному. Такие мгновения любят безмолвие. Когда ты один, лучше видишь, тоньше чувствуешь, глубже погружаешься в момент.
Воздух стал прохладным, но еще теплый песок, рассыпаясь под ногами, приятно согревал стопы. Недалеко от лагеря я наткнулся на верблюдов, которые просто лежали на песке, чем-то чавкая. Их не привязывали, как лошадей, а согнутый в колене сустав переднего копыта перевязывали веревкой – так животные не могли уйти из лагеря и вынуждены были оставаться на месте.
Взобравшись на дюну, расположенную в некотором отдалении, я лег на песок и устремил взгляд в звездное небо. В ушах стояла звенящая тишина, какую не услышишь в городе. Лишь легкий ветерок разбрасывал мелкие песчинки, словно бисер, издающий волшебный шелест. Я смотрел в небо и пытался осознать, что нахожусь в пустыне Сахаре. С детства, когда смотрел мультик «Аладдин» и читал «Маленького принца», я мечтал о ней. Но тогда эти мечты были метафизическими. А сейчас…
Сейчас я лежал на дюне и ладонями гладил теплый песок в пустыне, за тысячи километров от дома, на краю африканского континента, внутри совсем другого