Будьте уверены, я представлял историю признания царевича так драматично, как только мог. Эта история будет передаваться впоследствии от поколения к поколению: жалкое положение царевича, его неловкость в качестве брадобрея, нанесенные графом побои, его царственная гордость и благородный гнев при таком унижении, его откровения и отказ графа верить его поразительному рассказу, мое свидетельство в пользу его высочества, я на коленях умоляю его простить графа за нанесенную по неведению обиду, раскаяние графа и его безоговорочное признание его высочества – потомки получат прекрасную историю для своих детей и детей их детей!
Все случилось так, как и должно было. Граф Вишневецкий был в самом деле полон ужаса и раскаяния за посягательства на царственную особу, чего только мог желать любой человек, царевич или простолюдин.
Дмитрий был переодет в самую изысканную одежду, какая только нашлась в доме, и являл собой поистине приятное зрелище в роскошном наряде, он выглядел принцем до мозга костей и в целом был самым очаровательным юношей, которого только может увидеть человеческий глаз в летний день.
И граф Вишневецкий, и все его домочадцы не могли удержаться от громкого выражения восхищения этим великолепным юношей, который принимал их почтение, как и мое, словно привык к этому за всю жизнь и воспринимает похвалы и лесть как должное.
Что до меня, то я был рад сверх меры как внешнему виду царевича в изысканном платье, так и тому, что он заполучил на свою сторону всех этих славных людей. Я был в предвкушении воодушевления всей Польши, когда этого блистательного молодого царевича увидит и будет им восхищаться народ страны.
Когда эти шаги были поспешно предприняты, первым делом, по просьбе графа Вишневецкого, Дмитрий был приглашен в дом его брата, графа Константина Вишневецкого, где его посетили многие польские паны, желавшие из беспокойства или любопытства поскорее увидеть необычного человека и решить, стоит ли рисковать жизнью и деньгами, служа ему ради возможной выгоды для отечества.
Что касается дам, как замужних, так и девиц, большинство их них быстро влюбились в блистательного юношу с такой романтичной историей. Дмитрий же держался сдержанно и с достоинством, демонстрируя рыцарское уважение ко всем, но, насколько можно было заметить, не выделяя никого особо.
Я был готов долгие месяцы готовить почву для прибытия царевича – но нет! Едва он сам вышел на сцену, все сердца открылись навстречу ему, и я обнаружил, что моя работа завершена.
Он был не только принят всеми поляками, но, казалось, каждый при знакомстве с царевичем проникался ощущением величия его миссии на земле, которую видели не только в объединении русского народа под сенью нашей святой церкви, но также в постепенном поглощении