– Что? – переспросил Халиф, вглядываясь в лицо женщины. – Вы старший надзиратель?..
Эоланта открыла малахитовую шкатулку и достала крохотный шарик мятного драже.
– У каждого своя работа. Вы продаете наркотики, я слежу за порядком в иракской тюрьме строгого режима. Вам по роду деятельности порой приходится сидеть в тюрьме, мне – избивать заключенных. Но чаще всего я нахожусь здесь и удовлетворяюсь докладами своих подопечных.
– Заключенных вы хорошо избиваете, спору нет.
Женщина провела ладонью по горлу и широко улыбнулась, показав идеально ровные зубы, похожие на жемчужины.
– Вижу, шрам почти зажил.
– Равно как и три сломанных ребра, вашими молитвами.
– Но за языком следить вы так и не научились.
– Как любил говорить мой почтенный отец, да упокоят первые боги его душу, горбатого исправит только могила.
Ливий наблюдал за тем, как Эоланта отправляет драже в рот. Средний палец ее правой руки украшало тонкое бриллиантовое кольцо, на запястье поблескивал браслет-цепочка из белого золота. В то, что эта красивая женщина в дорогом шелковом халате занимает должность старшего надзирателя, поверить было невозможно. Или она шутит? Решила его разыграть? Но какой в этом смысл? Да и кто бы позволил ему уехать из тюрьмы, не будь она старшим надзирателем, и не подпиши она соответствующий приказ?
– О чем размышляете, заключенный номер D-489?
– Не могли бы вы обращаться ко мне по имени, леди Эоланта?
– Как пожелаете. Ливиан. Отец дал вам красивое благородное имя. Жаль, что вы его сокращаете. Я часто встречаю темных эльфов в тюрьме, но создание, у которого не получается спрятать аристократическое происхождение даже под уголовными замашками, вижу впервые. Вас боятся все заключенные и большая часть надзирателей, а вы до сих пор выглядите милым эльфеночком, который во всем слушался родителей, в совершенстве знает темный язык и историю Темного мира и прекрасно владеет парными клинками. Может, вы еще и на музыкальных инструментах играете? Как насчет скрипки?
Обычно на ум Ливию в любой ситуации приходил не один десяток остроумных ответов, но в присутствии Эоланты он ощущал скованность, не позволявшую даже открыть рот. Он был околдован этой женщиной. Ее холодной красотой, силой, наполнявшей каждое ее движение. Высших темных эльфиек Халиф встречал много раз, но в Эоланте чувствовалось не свойственное этим созданиям благородство, а почти королевское величие. Он безошибочно уловил это еще тогда, когда они увиделись впервые, хотя она была закутана в накидку по самые глаза. А теперь они сидят здесь, друг напротив друга. Их не разделяет решетка, на нем нет наручников. Но невидимая черта, которую она провела между ними, прочнее тюремных стен.
– Нет, я не играю на скрипке.
– Что такое, проглотили язык? В тюрьме вы были поразговорчивее. И вели себя понаглее. Я вас смущаю? Кстати, как вам мои девочки?
– Очень милые дамы.
– Каково это: ощущать себя мясом, которое