Я поправила причёску и настолько быстро, насколько это позволял подол пышного платья, спустилась по лестнице вниз. Однако ни в холле, ни в гостиной Нестора уже не было. Нас опять разделяла дверь кабинета.
Начать серьёзный разговор я решилась не сразу. Вернувшись в спальню, я ещё где-то час вышивала, придумывая, что скажу мужу и как буду отвечать на его вопросы. Порой на меня нападала то ли гордыня, то ли трусость, и я начинала сомневаться в том, что этот разговор необходим. «Может, как-нибудь в другой раз, не сегодня? Он наверняка устал после работы. Хотя о чём я? Он может дённо и нощно без устали заниматься ею! А может, и вовсе не нужно выяснять отношения? – орудуя иголкой, сомневалась я. – Всё равно всё закончится моими слезами. Наверняка он скажет, что у него много дел и что ему недосуг тратить своё бесценное время».
Горькие мысли засасывали меня как болотная трясина. Крепко завладев моим разумом, они едва не сбили с тернистого, но самого правильного пути, который подсказала мне покойная Варя.
– Что-то, барыня, у тебя руки дрожат, – заглянув ко мне, заметил Ананий. – Смотри, иглой не уколись!
– Спасибо за заботу, – грустно улыбнулась я и отложила вышивку. – Скажи: а Нестор Виссарионович сейчас у себя в кабинете?
Юный конюх так и прыснул:
– Нестор Виссарионович! Скажите на милость! Ты, барыня, как будто к генералу-губернатору на приём записаться желаешь!
«Легче добиться аудиенции у генерала-губернатора, чем у него!» – с досадой подумала я.
– У себя, конечно, – наконец, получила я ответ.
Часы пробили восемь вечера. Спускаясь по лестнице, я подумала о том, что время уже позднее и лучше перенести непростой разговор на завтра. Однако голос Вари вновь зазвучал в моей голове. «Нет, никаких тебе оправданий и поблажек больше! – сказала я себе почти вслух, подходя к двери в кабинет молодого князя. – Если решила, так действуй. А выставит – так выставит. Самому же потом стыдно станет. Есть же на этом свете Бог!»
Думая подобным образом, я вошла в лабораторию и закрыла за собой дверь. Нестор стоял ко мне спиной. Он сосредоточенно переливал из пробирки в колбу зеленоватую жидкость. Не желая мешать ему, я решила помолчать, пока пробирка не опустеет. Однако он заговорил первым.
– У вас ко мне дело, княгиня? – не обернувшись, а вычислив меня по шелесту платья и, может быть, аромату духов, спросил мой муж.
Он говорил спокойно. Интонация его была прохладной. Явного раздражения я не услышала, что уже не могло не обрадовать.
– Да. Мне необходимо говорить с вами, князь, – еле справляясь с нарастающим волнением, ответила я. – Я знаю, что у вас много дел. Но поверьте, это стоит вашего внимания. Это касается нашей семьи.
– Что ж, мадам,