– Итак, – обратился чужеземец к оцепеневшим зрителям, – позвольте мне рассказать, кто мы такие и кем были раньше. Мы люди Пути из Норфолка. В этот же самый день годом раньше были рабами Церкви. Сейчас я расскажу, как нам удалось получить волю.
Рабы, которых насчитывалось в толпе с десяток мужчин и столько же женщин, испуганно переглянулись.
– А вашим фрименам, – продолжил Сибба, который сперва был рабом в илийской обители, затем катапультистом в армии идущих Путем, а после стал ветераном битвы, где потерпел поражение сам Ивар Бескостный, – вашим фрименам мы поведаем, как нам дали землю. По двадцать акров на брата, – добавил он. – И не нужно гнуть спину на хозяина, а подчиняемся мы только нашему ярлу Шефу. А также Пути, которому служим добровольно – добровольно, учтите! Двадцать акров. Не облагаемых десятиной. Есть ли здесь вольные, которые могут похвастаться тем же?
Теперь переглянулись фримены, и по толпе разошелся заинтересованный гул.
Как только Хересвита, ударяя головой о кочки, уволокли прочь, его арендаторы окружили пришельцев, не обращая внимания на позабытый в грязи меч.
– Во сколько вам обходится служение Христу? – приступил к делу Сибба. – В деньгах? Слушайте, и я скажу вам…
– Они повсюду, – доложил епископский бейлиф. – Густо, как блох на старой псине.
Епископ Даниил свел брови в ответ на эту шуточку, но придержал язык, ибо нуждался в новостях.
– Так-то вот, – продолжил бейлиф. – Похоже, что все они из Норфолка. И называют себя вольноотпущенниками. Это смахивает на правду. Суди сам, преподобный: если перечесть всех рабов, какие найдутся только в наших имениях вокруг Уинчестера да в шайрах и монастырях, это уже тысяча. Человек, о котором ты говоришь, – новый ярл, как называют его язычники, – мог бы из одного Норфолка выслать три тысячи рабов с проповедью.
– Их нужно переловить, – проскрежетал Даниил. – Выполоть, как сорную траву!
– Кабы это было так просто! Если верить тому, что я слышал, то ни рабы, ни керлы их не выдадут. Таны не в силах схватить их. Когда пробуют, получают отпор. Проповедники не ходят поодиночке. Обычно странствуют парами, иногда сбиваются в дюжину или двадцать душ, и мелкому хутору с ними не справиться. А кроме того…
– Что – кроме того?
Бейлиф со всей осторожностью подбирал слова.
– Быть может, эти пришельцы и врут… но их слова… о том, что они действуют по велению короля Альфреда…
– Этелинга Альфреда! Его не короновали!
– Прошу прощения, господин. Этелинга Альфреда. Но даже среди танов есть такие, кто не отваживается выдать людей, насланных королем на Церковь. Они говорят… они говорят, что пусть сильные мира сего грызутся, а их дело – сторона.
«И многие, безусловно, отвергнут Церковь и примкнут к этелингу, последнему в великой династии Кердиков», – подумал бейлиф, но счел за лучшее