упала гулко древняя монета
давно исчезнувшего государства,
будя воспоминанья и преданья…
Но гимнастка не унималась, а потому мои усилия не возымели никакого успеха. А когда красотка эффектно уселась на планшире на продольный шпагат, балансируя раскинутыми в стороны словно крылья руками, – все экскурсанты в один голос изумлённо ахнули, а я натурально схватился за сердце.
Испугавшись, что она вот-вот свалится за борт, я резко бросился к ней, схватил за талию и, потянув на себя, грохнулся вместе с девицей прямо на палубу. Да так, что она оказалась на мне.
Все вокруг как по команде схватились за смартфоны, чтобы запечатлеть эту выдающуюся сцену. Со всех сторон кричали кто во что горазд: «Гарна дивчина!», «Вот это жопэ!», «Волочкова отдыхает!»
А один чудак сдуру даже ляпнул: «Харассмент!»
Это надо ж было такое придумать! Как только в голову могла прийти такая хрень? Никаких предварительных намерений хватать эту девку – да хоть даже и за её сексапильную задницу! – у меня и в помине не было. Хотя, по правде сказать, выглядела она потрясно.
Как только мы поднялись на ноги, чтобы как-то сгладить конфуз, я сделал ей замечание, что, мол, на яхте существуют определённые правила безопасности, и вести себя так, как она, на экскурсиях недопустимо. В ответ красотка кокетливо, но с нагловатым взглядом проворковала:
– Но я же актриса! У нас впереди премьера, и мне постоянно нужно держать себя в форме.
Что ж, формы у неё действительно были аппетитными! Не буду скрывать: в тот момент я испытывал некоторое возбуждение оттого что всего минуту назад крепко сжимал их своими руками.
Но нужно было продолжать экскурсию, и когда все немного успокоились, я решил возобновить свой рассказ про кошек святого Николая, хотя сам монастырь к тому времени уже начал скрываться из виду. Но тут на палубе наконец-то воцарилось молчание, и стихи Сефериса легли в самую жилу:
– «Как странно, – оборвал молчанье капитан, —
но этот колокол сегодня, в рождество,
напомнил мне о колоколе монастырском.
Историю о нём мне рассказал монах,
чудак, мечтатель и немножко не в себе.
Так вот, когда-то страшное несчастье
постигло этот край. За сорок с лишним лет —
ни одного дождя, и остров разорился,
и гибли люди, и рождались змеи.
Мильоны змей покрыли этот мыс,
большие, толще человеческой ноги, и ядовитые.
И бедные монахи монастыря святого Николая
ни в поле не осмеливались выйти,
ни к пастбищам стада свои погнать.
От верной гибели спасли их кошки,
взращённые и вскормленные ими.
Лишь колокол ударит на заре,
как кошки выходили за ворота
монастыря и устремлялись в бой.
Весь день они сражались и на отдых
недолгий возвращались лишь тогда,
когда к вечерне колокол сзывал,
а