Я водил и возил экскурсии с японцами, англичанами, словенцами, ну и, конечно, с русскими актёрами – куда же без них! И, видимо, делал это так хорошо, что после наших поездок почти все они приглашали меня на свои репетиции и спектакли.
Так вот однажды в моей русскоязычной туристической группе и оказался Мавританский со своей «бандой».
Надо сказать, что одним из моих фирменных маршрутов была морская прогулка вдоль южного побережья Кипра на стилизованной под пиратский корабль яхте. Но главной изюминкой тура была не эта парусная красавица. И даже не умопомрачительные морские пейзажи со словно выраставшими из волн живописными берегами острова. Фишкой моих экскурсий было то, что в рассказ о достопримечательностях Кипра я непременно вставлял стихотворные истории от известных поэтов.
А то, что читать стихи я умею не хуже любого артиста – это уж поверьте! Джон Гилгуд и Иннокентий Смоктуновский отдыхают.
Это я, конечно, немного загнул, но, ей-богу: любой на Кипре вам скажет, что туристы на моих экскурсиях приходили в неописуемый восторг, когда я вплетал в свои рассказы стихи знаменитых поэтов.
Для этой морской прогулки я выбрал греческого нобелиата Йоргоса Сефериса и его стихотворение «Кошки святого Николая». Разучив его в переводах чуть ли не на все языки мира, я срывал неизменные аплодисменты, когда декламировал поэтические строки, театрально указывая перстом на проплывавший мимо нас мыс Гата на полуострове Акротири.
Что обычно говорили туристам на таких экскурсиях мои кипрские коллеги? Просто пересказывали информацию из путеводителей:
«Сейчас справа от нас по борту вы видите мыс Гата, что в переводе означает «Кошачий мыс». Название его происходит от греческого слова γάτα – «кошка» и связано с находящимся на нём монастырём во имя святителя Николая Чудотворца «Кошачьего». Предание гласит, что на обратном пути из Иерусалима здесь останавливалась византийская императрица Елена Равноапостольная. Вследствие того, что в этих местах было очень много змей, заселивших остров во время засухи, по её приказу специально для борьбы с ними из Александрии был направлен корабль, полный кошек. С тех пор бухта, в которую приплыло это судно, зовётся Кошачьей. Здесь и был основан монастырь святителя Николая Чудотворца «Кошачьего», насельники которого в память об этом событии содержали значительное количество кошек…»
Вот так, словно под копирку, свистели на экскурсиях в одну дуду все кипрские гиды. Я же в дополнение к этим общеизвестным фактам насколько мог талантливо и артистично бонусом выдавал ещё и Сефериса.
В тот погожий солнечный денёк, когда Мавританский со своими балерунами скучились на палубе вместе с другими участниками моей разношёрстной экскурсионной группы, я, как мне показалось, был в особенном ударе, и стихи нобелевского лауреата сами собой ритмично струились из моих уст под романтический аккомпанемент плеска морских волн за бортом нашей яхты:
– «А вот и Каво Гата, – молвил капитан
и показал