Есеня сделал две отливки. Он не стал показывать их отцу – тот бы все равно не понял, чем они лучше отливок Мудрослова. Даже если бы распилил. А всего-то и надо было, что обложить горнило кирпичом со всех сторон да чуть-чуть изменить форму тигля – сделать его ниже и шире. Почему Мудрослов этого не понимал? Ведь это же так просто!
Время подошло к ужину, и Есеня, ковырнув кусок курицы в тарелке, уронил голову на стол и уснул. И не почувствовал, как отец отнес его в постель.
Проспал он без малого сутки, а потом принялся за клинок. С кувалдой он управлялся неважно, молотком-ручником владел и вовсе отвратительно, зато в закалке и заточке ему не было равных, да и протравка у него всегда получалась отлично.
Приходили стражники, спрашивали про вечер в кабаке, но Есеня соврал, что подобрал на улице девку и провел с ней остаток ночи. Наверное, ему поверили: выглядел он солидно, в кузнице, с молотом в руках – ни дать ни взять, опора матери и надежда отца.
С клинком он возился долго, примеривался перед тем как ударить: испортить отливку было жалко. Рисунок, который он изобразил прямо на полу, несомненно, выглядел совершенней, чем то, что вышло на самом деле. Еще день Есеня потратил на рукоять.
То, что получилось у него в конце концов, привело его в отличное расположение духа. Может, выглядел нож не так красиво, как хотелось, но гвозди перерубал с легкостью и был острым, как бритва. Отец издали посмотрел на его работу, но даже не взял ножа в руки, презрительно смерив сына взглядом. Обидно стало до слез. Чтобы как-то утешиться, Есеня решил сходить к Жидяте – кто еще понимает толк в оружии? Он еле дождался утра и выскочил из дома, наспех позавтракав.
На базаре уже собирался народ, день начинался солнечный, но Есене было не до того. Он и сам не понимал, почему ему так важно, чтобы кто-то оценил его работу. Если и Жидята не поймет, придется бросить все это и никогда больше не браться за такую ерунду.
Есеня постучал в оружейную лавку; Жидята поднимался поздно, поэтому встретил его заспанным и недовольным.
– Ну? – спросил он, когда Есеня сунул голову в дверь.
– Ножик принес посмотреть.
– Заходи, – проворчал Жидята.
Есеня вынул нож из-за пазухи, развернул тряпицу и протянул его лавочнику. Жидята мельком глянул на его детище и поморщился.
– Сам делал?
Есеня кивнул.
– Оно и видно, – Жидята хотел уйти в лавку.
– Погоди. Ну посмотри поближе-то! – Есеня и вправду чуть не расплакался.
Жидята вздохнул и пожалел его: взял нож в руки и тронул лезвие пальцем. Он послушал, как звенит металл, попробовал