Но тем не менее, изменения уже стали заметны простым обывателям, коим являлся и я. Территория государства значительно уменьшилась. Те, кто именовались раньше братскими народами, стали дружественными соседями, которые с недоверием поглядывали на богатого товарища. Хотя богатство было сомнительным…
Да, у нас появились кооперативные магазины, на полках которых возлежали товары, ранее недоступные большинству. На них красовались многозначные пестрые ценники, как в игре «Монополия», которая, кстати, появилась на российских прилавках в то же время, но называлась «Менеджер». Очень диковинный для слуха был термин. Цена была не дешевая – 15 рублей. Юным бизнесменам приходилось долго нудить, прежде чем они смогли уломать своих предков (слово из той эпохи) на покупку этой настольной игры. Ну, а кому это не удавалось, брали фломастеры, линейку, ватман, фантазию и изготавливали ее самостоятельно. Нынче это модно называется – хэндмейд.
Заморская продуктовая корзина была представлена во всем своем разнообразии: «Сникерсы» и «Марсы», спирт «Рояль» и водка «Черная смерть», «Зуко» и «Инвайт» (для запивания «Рояля»), джинсы «Мальвины» и «Пирамиды», сигареты «Бонд» и «Магна», ножки Буша и сосиски в жестяных консервных банках.
По телевизору в утреннем эфире стали показывать программу со странным названием «Аэробика», где на экране прыгали девушки в лосинах. Моему деду очень нравилась эта передача. Каждое утро он удобно усаживался в кресло у черно-белого телевизора «Рекорд» и комментировал сие действо. Всех скачущих красоток он знал по имени, поэтому периодически возмущался:
– Таня (Лена, Света, Нюра), ты как приседаешь (как подымаешь ногу, как наклоняешься, как отжимаешься)?
Эксперт, однако!
И всем хотелось верить, что с этим эстетическим (про аэробику) и гастрономическим (про ножки Буша) изобилием пришел конец мытарствам и начинается красивая жизнь, как в Америке. Почему-то тогда модно было равняться именно на нее. Помню, в те годы один из старшеклассников ходил в школу в телогрейке с надписью на спине, выполненной белой краской: «Я хочу в Америку! А ты?». Он был поистине крут для нас. Сейчас это очень забавно, а тогда казалось очень дерзко.
В то время я заканчивал среднюю школу, и мне, откровенно говоря, было до лампочки, что там творится в стране и чем я буду заниматься после получения среднего образования. Мне было интересно лишь одно – тусоваться (наверное, такого слова еще не было) с друзьями, пить пиво и портвейн и слушать русский рок, который, благодаря всем вышеперечисленным переменам в стране, стал выходить из подполья. Для подростков вроде меня, видавшим только «Утреннюю почту» по воскресеньям и «Песню года» по декабрям, это было поистине свежей струей.
После школы мы собирались у салона проката. В те годы существовали такие сервисы бытовых услуг, где любой желающий мог взять напрокат телевизор, холодильник или даже коньки, пока сам не накопит нужную сумму на покупку. Но за это приходилось выплачивать ежедневно энную мзду.
Собственно, в прокате мы ничего не брали – не было необходимости, да и деньги особо не водились. Мы облюбовали это место лишь по причине того, что перед входом в это заведение была небольшая площадка с крышей над головой и удобными подоконниками, на которых можно было сидеть.
Ежедневно мы созванивались по проводным домашним телефонам и договаривались: во сколько встречаемся, кто берет из дома свой «Романтик» («Электронику», «Квазар»), кто приносит кассеты и у кого есть немного денег на горячительное. Конечно, самым шиком было, когда кто-нибудь приносил новые записи. После их прослушивания выстраивалась очередь из желающих переписать очередной шедевр рок-кумира. Но к тому времени ни у кого из моих друзей не было двухкассетников, которые могли переписать аудиокассету без напряга. Поэтому приходилось идти к другу со своим магнитофоном и шнуром для перезаписи, и там, сидя шестьдесят минут, а то и девяносто, ждать, когда у тебя появится долгожданная копия.
Как-то мне удалось достать новый альбом «Алисы». Дали мне его всего на пару часов. Я высвистал товарища для дублирования столь редкой записи. Он опрометью прибежал ко мне со своим магнитофоном. Но какое было разочарование, когда мой шнур для перезаписи не подошел к его технике (разъемы были разные). Покумекав, тогда еще куриными мозгами, мы все же нашли выход: включили один магнитофон на воспроизведение, а второй на запись через встроенный микрофон, и закрыли эту новаторскую разработку в комнате за плотной дверью. Сами же сидели в соседней комнате, боясь пошевелиться, дабы шумы не отразились на записи. Вот такой HI-FI того времени.
Кстати, в то время начали появляться студии звукозаписи, где новоявленные ушлые бизнесмены предлагали аудионовинки как попсы, так и рок-музыки. Такие услуги стоили 10 копеек за минуту записи. Естественно, это было неподъемно для нас (шесть рублей – шестидесятиминутная кассета, а девять – 90), поэтому и пользовались кустарными способами.
Именно так проходили ежедневные будни у меня и моих друзей, пока не случился мой знаковый разговор с отцом:
– Школа заканчивается,