– Это кто ж к нам такой пожаловал? – глядя туда же, куда и командир, поинтересовался стоящий в карауле шляхтич.
– О, это птица не простая, – ротмистр кивнул на герб, украшавший дверцу кареты. – Граф Леонард фон Шрекенберг, личный посланец императора.
– Вот как? И что ж у него к нашему крулю за надобность?
Ротмистр хмыкнул.
– То не нашего ума дело. А впрочем, слыхал, небось, о королеве шведской?
– Та, которая от престола отреклась? Слыхал. Она, вроде, родня нашему государю.
– Так и есть. Отречься-то она отреклась, а спустя год обратно запросилась. Тут из дому ей кукиш и показали. Но королева Кристина хоть и дура дурой, а кусок мимо рта не пронесет. Вот и снюхалась она с этим графом. Он ей – руку и кошелек, она ему за то – руку и корону.
– Он так богат?
– Не то слово. Гора Шрекен, как говорят, вся из серебра, едва-едва землей присыпана. Тамошние графы сперва шрекенбергеры для герцога Саксонского штамповали, затем императора начали звонкой монетой снабжать. И так он люб стал императору, что тот желает забрать от короля нашего Львов и Галич, чтобы герцогство сделать и любимцу своему отдать. На этих условиях он с королевой Кристиной порвет. А если его величество на это не пойдет, то венский двор поддержит графа и он, став шведским королем, на все наше Поможже будет претендовать.
– Так это ж, если станет, – хмыкнул шляхтич.
Барон Левартовский покачал головой.
– Этот, пожалуй, что и станет. Вот теперь от имени самого императора приехал лично с королем договариваться.
Карета остановилась, из нее вышел высокий, худой, как жердь, вельможа. С первого взгляда трудно было сказать, сколько ему лет. Вроде не меньше пятидесяти. Однако глаза – холодные, немигающие, будто мертвые, делали его куда старше, а манера двигаться, легкая и непринужденная, пристала куда более юным годам. Затканный цветочным узорочьем алый камзол был щедро украшен кружевами, на бархатных пурпурных штанах по шву красовались изящные бантики. Кружева были даже на отворотах его ботфортов.
Он быстро надел широкополую черную шляпу с белыми страусовыми перьями и, горделиво положив руку на эфес длинной шпаги, прошествовал мимо ротмистра и его соратника, не удостоив взглядом. Его богато украшенный наряд был столь не похож на простые, скромно обшитые галуном кунтуши шляхтичей, что рядом с ними гость выглядел человеком из иной реальности.
– Добро пожаловать, ваше сиятельство, – поклонился барон Левартовский. – Государь ждет вас. Я провожу.
Милостью божьей король польский, великий князь литовский, русский, прусский, мазовецкий, жемайтский, ливонский, смоленский, северский, черниговский, а также наследный король шведов, готов, вендов и бессменный претендент на московский престол Ян Казимир ерзал на троне, ожидая визита «старого друга». Они и впрямь были знакомы не один год, и граф щедро снабжал тогда еще юного королевича, пеняя ему на бесконечные разговоры в Сейме. От этого сборища говорунов,