– Это наш город!!!
Она улыбается смелее:
– Много лет назад я тоже верила в то, что Москва – мой город, и только поэтому со мной здесь не может произойти ничего плохого.
Ее волосы по-прежнему отливают медью, и это единственная вольность в облике – одежда строго-черная.
– Ирина, что для тебя время?
– Знаешь, я пришла к выводу, что у каждого время свое. Вчера на Садовом притормозила у тротуара. Безногий просил милостыню. Подумала, надо дать – пожилой совсем, неухоженный. Протянула купюру, дедок заулыбался, продемонстрировав минимум уцелевших зубов: «Буду за тебя молиться!» И руки у него такие… Когда долго за счет рук передвигаешься, они становятся жилистыми с кривыми цепкими пальцами, и вены под кожей как веревки. Такие руки обычно изображают у Святых старцев на картинах.
– А ты, наверное, как я, 1963-го года рождения? Ровесники мы, только я февральский, – неожиданно добавил он, а сам все смеется, выставляя напоказ свои младенчески полупустые десны.
Странная встреча. Впрочем, после 3 февраля 2019-го мне многое кажется удивительным, а временами даже потусторонним.
В детстве на лето меня отправляли к бабушке под Киев, папа из тех мест. Есть такой городок Фастов на узкоколейной железной дороге, которую строил Павка Корчагин, так вот наша деревня рядом. В один из таких моих приездов бабушка приютила странствовавшего старца. Я очень его хорошо помню: дед Давыд с копной седых волос, огромными руками, одна из которых всегда сжимала клюку, – точно сошел со страниц житийного описания. Спал он на узенькой шконке под иконой. Меня обожал, говорил: «Ярына моя приехала!» Вместе мы ходили гулять на гору, поднимались потихонечку, чтобы полюбоваться потрясающим открывавшимся с нее видом. «Единственное, что у нас есть, Ярына, это земля. Посмотри, как она прекрасна!» – говорил он. Почему-то Давыд считал, что я Богом меченная. А мне сейчас кажется, что это он был выделен Всевышним. Человечище!
Странно, но в моих последних воспоминаниях старец появляется чаще, чем, например, бабушка. Вроде бы совершенно посторонний человек. Да и что мы вместе делали? Смотрели с горы на деревню. Вот и сейчас, ты спросила про время, и память выдала странную встречу с калекой-ровесником и старца Давыда.
Иногда вообще кажется, что из всех нас по-настоящему меченым Богом был только Кирилл. Сын, который не должен был родиться, а потом выжить. Непростая история.
По моему роду много лет идет одна страшная штука – с девчонками все прекрасно, а мальчики часто умирали во младенчестве или детьми. Так потеряли первенца мои родители, да и у остальной родни трагедий хватало.
У меня началось с того, что медики ошиблись в сроке, в то время ультразвуковых исследований и других изысков еще не было. Даты родов назначали на глазок. И вот вроде бы пора, а доктор руками разводит:
– Что-то я у вас голову младенца не