– Вы сами признались, что ничего не понимаете в искусстве… а современное искусство таково, что простому обывателю тяжело его воспринять… вот, к примеру… моя работа, пройдемте. – Всеволод взял Стаса под руку и повел к стенду. – Я назвал ее «Ноктюрн № 3». Чувствуете, какая мощная энергетика? Заряд?
Стас кивал, хотя чувствовал лишь недоумение.
Квадрат холста. Желтое поле. Красные пятна и синие брызги. Если это современное искусство, то Стас тот самый обыватель, который это искусство воспринимает явно с трудом.
– А это «Осень»…
Второе полотно, на сей раз в буро-черных тонах. Быть может, есть за этими хаотическими пятнами глубокая мысль и даже идея, но Стасу она не видна.
Впрочем, в приемной, помнится, висит что-то этакое, современное и концептуальное, малопонятное, подаренное кем-то из партнеров. И надо полагать, Всеволодовы ноктюрны вкупе с осенней хандрой были не хуже.
– У меня огромный потенциал, но увы. – Всеволод потирал бледные вялые руки. – Нынешний мир искусства насквозь прогнил… уже никому не нужны идеи, творцы, но лишь презренный металл… насколько я знаю, картины Мишенька уничтожил?
Стас кивнул, уже понимая, к чему идет разговор.
– Но выставку его вы проплатили… так к чему пропадать деньгам? Конечно, мне безумно жаль Мишеньку… он такой… милый был… вежливый… не буду лгать, что мы дружили… нет, я скорее был его наставником… советчиком… и Мишенька был очень мне благодарен за помощь. Уверен, он не стал бы возражать…
– Я подумаю.
Нельзя отвечать отказом: оскорбится. И раненое самолюбие, которое ранено давно, но рана эта не зажила и не заживет уже, сделает Всеволода врагом. Конечно, Стасу враги не страшны, тем паче такие, но… как знать, вдруг да пригодится этот нелепый гений в женской дубленке.
– Конечно, думайте… но уверяю вас, когда меня заметят, мои картины будут стоить очень и очень дорого… вы ведь деловой человек… и сейчас вы можете вложиться в собственное будущее…
Стас вытащил кошелек.
– Вот, – он протянул Всеволоду пять тысяч, – вас не было на поминках. Выпейте за Мишку…
Выпьет.
И скорее всего немедленно.
– Но вы все равно подумайте! – Купюра исчезла в широком рукаве. – Если решите, то я всегда здесь… или спросите кого…
Стас кивнул: спросит.
Знать бы еще, кого.
– Вот скотина, – Мина демонстративно повернулась к Владиславу спиной.
– Вы это о ком?
Мину Людмила помнила. Та бывала у Мишки в гостях, не сказать, чтобы часто, но появление ее приводило Ольгу в ярость. И кажется, Мина это знала, а потому заглядывала исключительно тогда, когда Ольга была дома.
Она выходила курить на лестничную площадку, поднималась, садилась на широкий подоконник, подвигая фикусы Анны Павловны, что последнюю тоже неимоверно раздражало,